Murcof: «Мы начали с сессий на вулкане Этна»

10 сентября в парке искусств «Музеон» на фестивале авангардной музыки Fields состоится совместное выступление французской пианистки Ванессы Вагнер и мексиканского электронного продюсера Фернандо Короны (Murcof) с программой электроакустических интерпретаций классики XX века — от Эрика Сати и Джона Кейджа до Арво Пярта и Aphex Twin. COLTA.RU обсудила с Murcof этот интереснейший проект и многие другие, к которым он приложил руку.

— Как вы познакомились с Ванессой Вагнер?

— Мы познакомились шесть лет назад на одном фестивале, где выступали друг за другом. Мы начали наш эксперимент с пьесы Эрика Сати. После этого Ванесса пригласила меня принять участие в резиденции в Меце, где мы серьезно расширили наши опыты, включив сочинения Мортона Фелдмана, Арво Пярта и других композиторов. А после этой резиденции мы провели совместное выступление в «Арсенале» Меца. После этого мы стали выступать вместе, хоть и нечасто — за шесть лет мы дали два или три десятка концертов. Запись альбома «Statea» у нас заняла где-то полтора года постоянной работы, и скоро его можно будет послушать.

— Как вы выбирали сочинения для совместной интерпретации? В дискографии Ванессы Вагнер в основном исполнения классиков: Моцарт, Шуман, Рахманинов. Это вы предложили Арво Пярта и Мортона Фелдмана?

— На самом деле это выбор Ванессы. Она выбрала большую часть композиций, потому что сначала ей их надо было сыграть. Ванесса любит и Пярта, и Лигети, исполняет и современных композиторов. Мы выбирали сочинения, которые тяготеют к минимализму, потому что в них много свободного пространства, куда можно инкорпорировать электронику. А кроме того, это прекрасная музыка. Кажется, в трек-листе альбома осталось только одно сочинение, предложенное мной, — это композиция Валентина Сильвестрова, которая много для меня значит.

— А кто предложил исполнить трек Aphex Twin? Он выбивается из списка Кейдж—Лигети—Пярт—Гласс.

— Я уже не помню — либо Ванесса, либо кто-то из представителей лейбла. Это был точно не я. Мне эта композиция лично не очень нравится, но я согласился с тем, что это прекрасная идея и мы можем сделать с ней что-то интересное.

— Вы встречались когда-нибудь с Aphex Twin?

— Мы пересекались пару раз на фестивалях, в которых оба принимали участие. Но лично не знакомы.

— Вы пытались связаться с композиторами, чьи сочинения подвергли переосмыслению, — рассказать им о вашем проекте, получить от них отзыв? Не писали Арво Пярту?

— Я — нет. Сотрудники лейбла, разумеется, связывались с их представителями по поводу авторских прав и всего такого. С ними все в порядке, поэтому теперь можно рассылать то, что получилось, композиторам. Мне было бы очень интересно узнать их реакцию.

Мы соединяем полную свободу с продуманным сценарием.

— Как вы сказали, записи альбома предшествовал долгий срок студийной работы. Как вы исполняете свои интерпретации в концертной версии? Вы используете предзаписанный материал или все играете вживую?

— Вся фортепьянная часть исполняется, разумеется, живьем. С электроникой сложнее: некоторые композиции полностью создаются мной в реальном времени, иногда я использую подготовленные записи. Например, пьесу Мортона Фелдмана мы увеличили в хронометраже по сравнению с оригиналом — и, когда я запускаю электронную основу нашей версии, Ванесса играет на фортепиано, ориентируясь по ней, как по нотам, а я в это время снимаю звук ее инструмента и обрабатываю его процессами и эффектами. А в пьесе Эрика Сати, например, у нас все происходит здесь и сейчас. Мы соединяем полную свободу с продуманным сценарием.

— До этого вы работали с пианистом Франческо Тристано. Вы будете продолжать с ним записываться и выступать?

— Пока у нас не было этого в планах, но я не удивлюсь, если это случится. Нам было приятно и интересно работать и проводить время вместе. С ним мы играли совсем другую музыку. Франческо Тристано — импровизатор. У него бывают заготовки и проработанные идеи, но в основном его музыка — это абсолютный экспромт.

— Вы активно участвуете в совместных проектах с музыкантами из разных миров. Какие из них вы выделяете и с кем еще работаете сейчас?

— Мы сделали пару записей с трубачом Эриком Трюффазом, начав с альбома «Mexico» — я же родом из Мексики. Эрик Трюффаз познакомил меня с Талвином Сингхом, с которым мы много играли в Европе и на фестивалях, и со знаменитым художником, автором графических новелл Энки Билалом. Вместе мы сделали аудиовизуальное шоу Being Human Being, с которым опять же много гастролировали, а также записали его в виде альбома. Несмотря на то, что сейчас этот проект притормозился, он очень важен для меня.

Сейчас я объединился с оператором, живущим неподалеку от меня — в Таррагоне. Мы придумали проект под названием Life Observing Life. Мы уезжаем подальше от городского шума — в горы, в леса, какую-нибудь живописную глушь. Мой партнер там делает видеосъемки природы, а я делаю аудиозаписи — звуки, шумы, шорохи. После этого мы объединяем их в мультимедийные пьесы. Мы начали этот проект с сессий на вулкане Этна, после чего сделали часовую композицию, которую презентовали в городе Катания. А сейчас готовимся к поездке в Исландию, где будем делать очередную аудиовизуальную пьесу.

Кроме того, сейчас мы готовим к выпуску видеоклип на композицию Джона Кейджа «In a Landscape» с нашего альбома с Ванессой Вагнер.

Я бегал слушать кассету в отцовскую машину и проводил там часы. Больше ее послушать было негде.

— Жан-Мишель Жарр не предлагал вам принять участие в его последнем проекте Electronica, в котором он записывал коллаборации с мэтрами электронной музыки и ее новыми силами? Помнится, он вас очень нахваливал одно время.

— Нет, не обращался. К сожалению, я даже не слышал Electronica. С музыкой Жан-Мишеля Жарра у меня связаны воспоминания детства. С его альбома «Oxygene» началось мое знакомство с электроникой. Помню, как мой приятель подарил мне эту кассету, потому что каждый раз, приходя к нему в гости, я просил ее поставить, и я потом бегал ее слушать в отцовскую машину и проводил там часы. Больше ее послушать было негде.

— То есть в детстве вы слушали музыку исключительно в машине?

— Ту, что была на кассетах, — да. Но у папы были стереосистема с виниловым проигрывателем и большая коллекция, с которой я и начал свое музыкальное образование: Supertramp, Carpenters и тому подобное. Еще я очень хорошо запомнил пластинку немецкого электронщика Джона Санто, которая называлась «Jon Santo Plays Bach». Как и Венди Карлос, Джон Санто интерпретировал Баха, но мне почему-то его версии больше нравились.

— Вы сказали, что по личным причинам включили в «Statea» композицию Валентина Сильвестрова «Прощай свiте, прощай земле». Почему вам так важны этот композитор и именно это сочинение?

— Я открыл его для себя лет 15 назад. Я тогда работал над документальным фильмом о новой советской классической музыке. Тогда же я открыл для себя Софию Губайдулину, Галину Уствольскую и стал горячим поклонником Альфреда Шнитке. Но записи Валентина Сильвестрова было труднее всего найти. Я тогда жил в Тихуане и ездил за пластинками в Сан-Диего, большой город на границе с Мексикой, где был отличный магазин Tower Records. В конечном итоге я смог купить альбомы Сильвестрова.

Мне нравится, что его музыка находится в удивительном балансе между началом и концом, между гармонией и атональностью, внешней простотой и внутренней сложностью. А эту композицию, которая была написана Сильвестровым как реквием его жене Ларисе, я очень много слушал, когда уходила моя мама. Это посвящение ей.

Понравился материал? Помоги сайту!