Обыкновенный сексизм

Несколько недель назад ко мне как к журналистке, часто пишущей о феминизме, обратились сотрудники портала Meduza с просьбой помочь им составить карточки для пособия «Как не быть сексистом в России». Я, конечно, помнила, что в связи с рубашкогейтом ресурс перевел и опубликовал антифеминистскую статью Молли Хэмингуэй, консервативной христианской деятельницы, которую можно было бы назвать американской Мизулиной, — показательно, какими можно оказаться небрезгливыми в желании уязвить неугодных. Но решила, что это начинание с пособием — хорошее и полезное, и согласилась поучаствовать.

Получив вопросы, я удивилась. Кто оплачивает обед в ресторане? Стоит ли уступать женщинам место в транспорте? Надо ли подавать пальто? У нас ситуация очень плачевная: сексуальное и физическое насилие над женщинами при почти полном отсутствии правовой защиты от этого насилия, неуважение к женским высказываниям и деятельности, тотальная объективация (восприятие женщины исключительно как объекта для удовлетворения сексуальных или бытовых потребностей). И последнее, о чем думаю я (как и многие другие феминистки) в этой ситуации, — это кто кому подает пальто и отодвигает стул. А вопрос об оплате счета в кафе скорее вызывает желание поговорить о тридцатипроцентной разнице в зарплатах мужчин и женщин, чем об этикете. В общем, я сказала представительнице «Медузы», что есть более серьезные вопросы, послала информацию, которую считаю более важной, и принялась ждать публикации.

К моему разочарованию, на выходе материал предсказуемо превратился в глянцевое пособие по подаванию пальто. Основные проблемы сексизма издание предпочло не освещать: эти моменты, давно ставшие в России традиционными ценностями и духовными скрепами, видимо, являются таковыми и для редакции портала.

Люди хотят сохранить белое пальто носителей либеральных ценностей, но не желают для этого ничего менять в своем мировоззрении.

Впрочем, о содержании статьи пользователи Рунета вскоре забыли, поскольку комментарий редакции, с которым текст запостили в соцсетях, вызвал куда больший ажиотаж, чем эти беззубые карточки (их осталось меньше, чем было задумано, потому что часть принимавших участие в написании статьи экспертов попросила убрать оттуда их фамилии).

Твит — как и пост на странице «Медузы» «ВКонтакте» — выглядел так: «Мужики, тут инструкция, как не обижать телочек». Что характерно, в Facebook «Медуза» на такой юмор не решилась — текст туда поставили с совсем другим, нейтральным постом. Отличная иллюстрация того, как люди хотят сохранить белое пальто носителей либеральных ценностей, но не желают для этого ничего менять в своем мировоззрении, превращая трансляцию этих ценностей в некий карго-культ. Про сексизм писать хотим (иногда), потому что вроде бы уже не замечать проблему неприлично, но слушать женщин по-прежнему не хотим — поскольку в этом случае публикацией карточек уже не отделаешься: придется менять практически все.

Это касается не только «Медузы». Например, в соцсетях The Village во время трансляции последней церемонии «Оскара» был пост о том, что актриса Патрисия Аркетт получила статуэтку из жалости, поскольку выглядит недостаточно молодо и подтянуто по сравнению с Мерил Стрип. Позже этот пост убрали (что опять же характерно), но его скриншот и обсуждение можно увидеть, например, здесь. Мужчин-актеров за такое критиковать как-то не принято.

Или вот ведущие одного из «Утренних разворотов» на радиостанции «Эхо Москвы» страстно обсуждают благотворительные проекты некоей медийной персоны — и практически сразу переходят к разговору о ее груди. А спохватившись было, напоминают себе: «Все нормально, мы же мужчины» — и успокаиваются. Действительно, слушатели-мужчины поймут и одобрят, а слушательницы так привыкли, что мужчин интересует их грудь, а не деятельность, что не обратят внимания. А если и обратят, то что у них, чувства юмора нет, что ли?

Автомобильный обозреватель «Эха» Александр Пикуленко постоянно педалирует тему недалекости женщин-водителей. Представьте, что финансовый аналитик говорил бы по радио о жадности еврейских банкиров. В передаче «Бэби-бум» того же «Эха», обсуждая тему воспитания мальчиков и девочек, ведущие озвучивают пещерные вещи о важности гендерных ролей: девочек нужно воспитывать так, чтобы они не защищались, даже когда правы. Просто потому, что девочкам не пристало драться никогда. А когда девочки вырастают, не могут противостоять насилию и на этих девочек нападают — то это потому, что они недостаточно доходчиво сказали «нет». Там еще много про женскую нежность и красоту, а также про то, что нехорошие европейцы воспитывают из своих детей некое «оно».

Поборникам гендерного воспитания всегда хочется задать вопрос: если гендерные роли заданы природой, то зачем навязчиво прививать детям привычку им следовать? Разве они и без этого не станут теми, кем должны быть? А если такие роли природой не предусмотрены, то значит, это просто удобно и выгодно — когда женщины с детства тренируются обслуживать и быть безропотными, а мужчины — агрессивными и безапелляционными? К чему это часто приводит, мы все знаем: сексуальное и физическое насилие, милитаризм — и войны как крайнее его проявление.

Наверное, журналисты, блогеры и эсэмэмщики понимают, что их аудитория примерно поровну делится на мужскую и женскую. Но напрямую они обращаются только к первой, а второй оставляют роль безмолвного наблюдателя — говоря о женщинах в третьем лице, предлагая именно женщин рассматривать как объект для наблюдения или любования, озвучивая негативные стереотипы о женщинах, используя обращения вроде «мужики». И сами женщины часто становятся рупорами всем привычного и удобного подхода. Как, например, популярная блогерша Катя Кермлин, вроде бы отстаивающая права человека, которая опубликовала ставший невероятно популярным пост о том, что с правами человека у нас все плохо, а вот с правами женщин так хорошо, что от сладости женской жизни можно заработать диабет.

Кому не нравится, что «телок» оценивают, — тот фашист и ненавидит свободу. Свобода мужчин вторгаться в личное пространство женщин — видимо, единственный вид свободы, за который стоит бороться.

Это называется «интернализация»: люди так хорошо осваивают приходящие к ним извне посылы, что начинают воспринимать их как свои собственные ощущения. Если в обществе принято относиться к женщинам как к дурам и презирать их, то и сами женщины, конечно, тоже транслируют эти установки (так же бывает и с внутренней гомофобией в ЛГБТ-сообществе, и с внутренним антисемитизмом у евреев). Катя Кермлин получила дивиденды: мужчины ее похвалили, сделали несколько сотен репостов и назвали умной и красивой — она транслирует то, что удобно им. Надежда Толоконникова лайкает антифеминистские посты. Главред «Медузы» Галина Тимченко в своем Фейсбуке ругает феминисток, так что ее коллеги и подчиненные никогда не назовут ее «ТП».

Когда женщины все же пытаются говорить от своего имени, оказывается, что их слова никто не хочет слышать — реакция на них не такая, как на Катю и конформные высказывания других женщин. Когда в журнале Wonderzine вышла статья «Почему мужчины советуют спаивать девушку и это не смешно» — негатива в ответ было очень много. Поводом для этого материала стал текст родственного Wonderzine издания Furfur — «5 коктейлей, которые сделают девушку доступной». В корректной форме в Wonderzine напомнили о широко распространенной проблеме насилия на свиданиях — и о социальной ответственности, которую несут СМИ, давая подобные советы. Ответом — в новом тексте Furfur по стопам предыдущего — стали обвинения в отсутствии чувства юмора.

Или вот обсуждение паблика «Оцени телку». Сам-то паблик с фотографиями женщин, которых предложено оценивать, не стоил бы внимания, если бы не развернувшаяся дискуссия в фейсбуке у Анны Айвазян, бывшего редактора «Большого города». Анну возмутил факт публикации такого рода фотографий, а многочисленные сотрудники либеральных изданий с пеной у рта — и не пренебрегая хамскими аргументами — доказывали в комментариях, что если и стоит обижаться на явления вроде этих пабликов, то молча. Потому что кому не нравится, что «телок» оценивают, — тот фашист и ненавидит свободу. Свобода мужчин вторгаться в личное пространство женщин — видимо, единственный вид свободы, за который стоит бороться.

Право женщин на неприкосновенность — якобы посягательство на эту свободу. Никому в голову не приходит, что публикация личных фотографий женщин с предложением оценить их в денежном эквиваленте — это вторжение, почти такое же, как назойливые уличные приставания или непрошеный комментарий по поводу внешности. Когда ты видишь свое фото, опубликованное таким образом, да еще и с мерзкими комментариями под ним, у тебя возникает ощущение, что личное пространство взломано — как будто кто-то прочитал твой дневник или залез в ящик с нижним бельем. Хорошо бы, чтобы борцы за свободу немного об этом подумали.

В дискуссиях, развернувшихся в соцсетях после пресловутого твита «Медузы», представители издания и сочувствующие упорно доказывали возмущенным женщинам, что обижаться им не на что. «Телка» — нормальное и даже хорошее слово, и вообще это юмор такой (кто-то из них, положа руку на сердце, может сказать, что при виде слова «телка» засмеялся?), а сексизм нельзя сравнивать, например, с антисемитизмом.

Но такой юмор в сочетании с характером публикации, на которую этот твит ссылается, тем более имеет оскорбительный смысл. Тут ясно читается: на самом деле нам не очень интересно, что именно обижает женщин, но мы тут нашли пару способов взаимодействовать с этими непонятными существами — так, чтобы они не капризничали и не мешали нам жить.

Это роднит посыл «Медузы» и с фурфуровскими «Пятью коктейлями», и с пабликом «Оцени телку», и с народными анекдотами про злобных тещ и недалеких жен. Это разговор о женщинах в третьем лице. Пять букв слова «телка», возможно, сами по себе не несут ничего криминального, но, как и слово «обезьяна» в контексте разговора о представителях разных рас, приобретают оскорбительный, дегуманизирующий смысл — неспроста подписчики паблика «Медузы» «ВКонтакте» в комментариях вспомнили и «шмар», и другие слова, которыми принято обзывать женщин.

Вместо того чтобы направить усилия на рефлексию и развитие эмпатии, сторонники соблюдения прав человека и либеральных ценностей доказывают женщинам, которых что-то оскорбляет, что они разговаривают с конструкциями в собственных головах и у них нет чувства юмора. Представители прогрессивных медиа иронизируют над попытками приравнять сексизм к расизму или антисемитизму. И это в мире, где, по данным ВОЗ, каждая третья женщина подвергается физическому или сексуальному насилию. В мире — не в Саудовской Аравии. Везде.

Сексизм не кажется такой серьезной проблемой, как другие виды дискриминации, вовсе не потому, что таковой не является. Просто им настолько пронизаны любые сферы, страты и информационные пространства, что он всеми, включая тех, кто от него страдает, считается чем-то нормативным. Он транслируется многими, даже самыми передовыми, медиа ненамеренно — по привычке. Транслируется представителями той среды, в которой подобная риторика по отношению к другим дискриминируемым группам — расовым или национальным — считается чем-то за гранью приличий, прерогативой маргинальных СМИ и их читателей.

Эта проблема стоит более серьезной и громкой дискуссии, чем разговор о подавании пальто. Отсутствие голоса у женщин — это одновременно и следствие, и причина их дегуманизации, которая в легкой форме выливается в слова вроде «телка», а в тяжелой — в массовое насилие. Но если признать, что сексизм — дискриминация, то придется заняться сознательным, внимательным и болезненным его выкорчевыванием. А заниматься этим никому не хочется.

Понравился материал? Помоги сайту!