«Закрытие “Колонны” не поднимет просвещенных людей на баррикады»

— В 2015 году выходящему в вашем издательстве «Митиному журналу» исполняется тридцать лет, совсем недавно вышел шестьдесят восьмой номер. «МЖ» сегодня — то же самое, что и «МЖ» в 1985-м? Или можно сказать, что журнал как-то менялся?

— И да, и нет. Структура журнала одна и та же, авторы и общий, так сказать, крен зависят от настроения хозяина. Хозяин журнала, Митя Волчек, меняет это самое наполнение по своей прихоти от номера к номеру, меняет как хочет. Меняются интересы: раньше, допустим, нравился Берроуз, потом перестал быть интересен, публиковали стихи русских поэтов Пупкина, Жабкина и Свистунова, потом надоело — и перестали публиковать, стали печатать фрагменты бесконечного романа мертвого румынского писателя Кискинеску. «Митин журнал» — это вам не Vogue c «Работницей», никаких редакторских советов, учредителей, рекламодателей и тому подобного, поэтому можно делать журнал без всяких обещаний, обязательств и оглядки на читателей, и слава богу, потому что читатели — это повод для постоянного расстройства.

Тут еще вот что: я к «Митиному журналу» имею отношение недавно, только последние пятнадцать лет, и отношение это чисто технического свойства: я его печатаю и продаю — ну и читаю, конечно. Все остальное делает Волчек.

— Как вы с ним познакомились? Как объединили издательство с «Митиным журналом»? Как так вышло, что Kolonna и журнал были изначально эстетически похожи?

— Прежде всего, нужно сказать, что я очень люблю издавать книги. Мне нравится запах новой книги, знаете, ближе к корешку. Можно было бы сократить издержки и просто нюхать смесь типографского клея и краски, но эта мысль пришла мне в голову слишком поздно, когда все уже началось и пошло-поехало. Издательство Kolonna Publications получило издательскую лицензию (потом ее грозились изъять за публикацию текстов Ильи Масодова) в 1994 году, мы издавали красивые учебники, продавали их в «Олимпийском», считали себя большими молодцами. Однажды кто-то принес перевод сборника «Lesbian short stories», рассказы были отличными, и мы со знакомым решили их немедленно издать, не думая, куда мы денем книгу с названием «Короткая лесбийская проза». Книга вышла, мы напечатали огромный тираж почтовых открыток, рекламирующих «Прозу», через знакомых знакомых узнали про лесбийские вечеринки по четвергам в «Трех обезьянах», съездили в клуб «Шанс» и открыли для себя в Москве много, много удивительного. Дмитрий Кузьмин очень помог мне, в том числе с распространением, и заодно дал почитать текст Александра Ильянена «И Финн», я страстно влюбился в текст и заочно — в автора, решил тут же печатать заодно с романом «На кого похож Арлекин» (его написал другой человек), открыв таким образом «тематическую серию» издательства «Колонна». Название для серии, конечно, ужасное, но тогда так почему-то не казалось.

Какой-нибудь региональный директор компании «Евросеть» раздает за месяц больше визитных карточек, чем мы печатаем книг Гертруды Стайн.

Я знал про Дмитрия Волчека из журналов «Птюч» и «Ом», он писал для них, и еще от Дмитрия Кузьмина немного. Еще про него было написано в романе «И Финн», и Волчек мне представлялся таким опасным человеком в плаще, героем комиксов.

После выхода трех книг «тематической серии» оказалось, что «Колонна» одна издает тексты, где про негетеросексуальную любовь. Тогда была, кажется, «Комната Джованни» [Джеймса Болдуина] у Александра Шаталова в «Глаголе», у него же двухтомник [Евгения] Харитонова — и все. А у нас — «На кого похож Арлекин» [Дмитрия Бушуева] про любовь учителя и ученика средней школы, «Короткая лесбийская проза», «И Финн» в течение трех месяцев, и мы не собирались останавливаться. И вот однажды летним вечером у меня дома раздался длинный междугородный звонок, и фирменный бархатный баритон «Радио Свобода» рассказал мне, как все будет дальше.

Волчек сразу прислал мне список вещей, которые можно было издавать немедленно, список был на двух страницах, и он был отличный. Потом Митя познакомил меня с Ярославом Могутиным, мы издали две его книги, потом была «Крокодилия» Филипа Ридли, потом снова Ильянен, две книги Берроуза и, наконец, роман [Дмитрия Волчека] «Девяносто три!», все делалось быстрее и быстрее, лучше и обстоятельнее. И к 2002 году мы слились, как Иртыш и Обь в районе Ханты-Мансийска, то есть «Митин журнал» и Kolonna Publications стали одним публикующим органом, несмотря на то что какие-то книги сейчас выходят под маркой «Митин журнал», а какие-то — совсем наоборот.

— Я мало с кем обсуждал ваше издательство, мне, строго говоря, почти не с кем, но фиксировал несколько раз наблюдения, что все вменяемые люди, которые о «Колонне» знают, имеют, в общем, представление о масштабности того, что вы делаете, и мне тут хотелось бы к вменяемым людям присоединиться. Отсюда традиционный русский вопрос: если вы такие умные, то где же ваши миллионы? Как денег, так и читателей.

— Понимаете, это все хобби. Некоторые ездят на рыбалку, кто-то вышивает крестом, а мы издаем маленькие красивые книги. Самое важное в этом — издавать тексты, которые нравятся, в обложках, в которых хочется. Как только приходится думать о читательских предпочтениях, о рынке, о том, как книга будет выглядеть на стеллаже книжных супермаркетов системы «Книгоед», становится неинтересно. На поиск грантов не напастись времени, кроме того, это занятие требует оптимизма. Еще нужно дружить с книжными критиками, куда-то ходить, улыбаться не всегда симпатичным тебе людям, ездить на тоскливые встречи, может быть, даже пить водку с неприятными людьми. Когда я думаю об этом, становится грустно и не хочется никаких миллионов. Большое счастье, что у Дмитрия Борисовича есть работа, которая его худо-бедно кормит. У меня тоже есть какая-то. Пусть книги останутся хобби — без производственных летучек, овердрафтов, сроков, условий, участия в съездах каких-нибудь друзей интеллектуальной книги, которые ходят в тяжелых черных ботинках и носят за спиной черные тяжелые рюкзаки.

Это про миллионы денег. Что касается читателей — их ровно столько, сколько их есть. Откуда взять больше? Кому нужно — тот покупает в магазинах, на Ozon, на сайте издательства. Больше читателей, видимо, страна не родит, что, может быть, и к лучшему. Обычный тираж книги «Колонны» — 500 экземпляров. Какой-нибудь региональный директор компании «Евросеть» раздает за месяц больше визитных карточек, чем мы печатаем книг Гертруды Стайн. Как мы можем это поменять? Рассказывать, что Гертруда Стайн была зачетная тетка, на сайте… я даже не знаю, на каком сайте. На сайте фанатов сериала «Реальные пацаны»?

Знаете, есть такой старый английский поп-дуэт Pet Shop Boys. Там один все время поет, а другой все время молчит, но, подозреваю, как-то завязан на решении хозяйственных вопросов.

— Вряд ли вы станете спорить, что в мире существует некоторое количество примеров хобби, превращенных в бизнес и не потерявших при этом стиль. Неужели вам никогда не хотелось, чтобы с «Колонной» было вот так — и много, и хорошо?

— Хотелось, чего врать. Хотелось получить в награду за непритязательность скромный офис в районе Патриарших, надежно повесить скромную золотую табличку, издавать изящное и необязательное, печататься высокой печатью в норвежских типографиях на бумаге recycled, наблюдать, как содержание наших меланхоличных книг проникает в плоть читающих, у них исчезают щеки, появляется подбородок, стремительно белеют зубы, походка становится легкой и изящной, кругом зацветают деревья, разоряются и пропадают навсегда производители дешевого пива, в троллейбусах, где красивые люди уступают места красивым людям с томиком Дювера в руках, играет музыка эпохи Возрождения, Михалков с Бондарчуком эмигрируют в Таджикистан — поднимать патриотический кинематограф и, наконец, президентом Федерации становится Владимир Сорокин. Хотя нет, лучше даже не Сорокин, с Сорокиным надо было раньше чесаться, а какая-нибудь удивительная современная и модная женщина с короткой и ласковой фамилией типа Слиска.

Я готов видеть это каждую ночь во сне, но наяву такое совершенно невозможно, даже малая часть этого невозможна, даже сраные Патриаршие пруды. Хобби превращается в бизнес тогда, когда свои делают для своих и этих своих так много, что выручка от сделанного с любовью и проданного с улыбкой позволяет жить не тужить, а наших своих просто кот наплакал, просто наплакал кот, это совершенно точно. Но вот что скажу: и так хорошо. Мы же… как бы это сказать, чтобы без эпатажа… мы же настолько независимы, настолько, что не заметим большой разницы, если книги «Колонны» перестанут продаваться. Тогда мы будем выпускать их тиражом пять экземпляров, делать пять разных переплетов и ставить на полку для того, чтобы ими любоваться. Дарить умным девушкам. Умным юношам дарить. Дарить красивым, обаятельным старикам. И, конечно же, дарить красивым детям! Ах, остановите меня.

— Из чего состоит ваша деятельность на посту директора издательства?

— Знаете, есть такой старый английский поп-дуэт Pet Shop Boys. Там один все время поет, а другой все время молчит, но, подозреваю, как-то завязан на решении хозяйственных вопросов. Вот я — как второй. Дмитрий Волчек придумывает, колдует с переводчиками (дай бог всего самого лучшего этим самоотверженным, талантливым людям), флиртует с правообладателями, читает письма читателей, живет в Праге и ездит каждое утро на велосипеде. Я живу в городе Тверь и делаю все остальное. Организация макета и макета обложки, типография, всякое туда-сюда, оплата всяких-яких, и, конечно, я первым нюхаю новые книги. А еще я придумываю выходные данные и изготовляю магические поощрительные магниты для тех покупателей, кто заказывает книги на сайте издательства. Магниты и прочие причиндалы мы заряжаем на удачу у разных точек силы и полюсов совести нашей планеты, для чего несколько раз в год нам приходится предпринимать путешествия в разные далекие края. По неподтвержденным данным, за все время совместного издания книг конгломератом «Колонна» / «Митин журнал» ни один покупатель наших книг не умер от естественных причин.

— В 2007 году Волчек в интервью «Иностранной литературе» сообщил, что еще годков 10—15 — и «безнадежно советская книготорговая система» рухнет. Во-первых, что вы думаете о современной индустрии книгоиздательства и о ее надвигающейся погибели, а во-вторых, российская модель в этом смысле чем-то сильно отличается от западной?

— Ну понятно же, что ничего теперь не рухнет — если только вместе со всем остальным. А в 2007 году все еще были надежды на то, что наша кривая как-то вырулит и все будет не хуже, чем у людей. Но вот 2015 год, и понятно, что общее остекленение будет длиться долго. Знаете, несколько лет тому назад я бы, сам себя перебивая и перекрикивая, вывалил бы вам всю правду про огромные, съевшие всех маленьких издателей концерны «Жучка» и «СРУЧКА», которые нанимают себе удивительных людей на позиции определяющих программу, про то, как те, имея сказочный бюджет, заказывают переводы и редактуру юношам и девушкам, которые до этого переводили книги о правильном питании эльфов, орков и гоблинов, а теперь губят тексты, про ангажированных критиков, про то, что основные точки продаж принадлежат этим самым «Жучке» и «СРУЧКЕ», и обязательно сравнил бы российскую и западную книжноиндустриальную модель. А еще — рассказал бы, как вижу рынок электронных книг и роль интернет-магазинов в будущем издательской индустрии. Но сейчас это неинтересно. Потому что, читая наши внутренние новости, просматривая комментарии в сетях, я думаю, что мы скоро закончим. Наш последний читатель вот-вот переродится в православного казака-байкера, или ослепнет от ежедневного огорчения, или уедет жить в Ригу, а в Ригу (и прочее зарубежье) мы не поставляем, не имеем такой возможности.

— Вы действительно так считаете? Людоедский режим вашего читателя скорее превратит в резидента Крыма, чем раскроет ему глаза пошире? Вы в политическом плане пессимист, получается?

— Ох, но я вообще пессимист, стакан наполовину пуст и все такое. Мне в самом деле кажется, что наступают особенные времена, мы все однажды соберем вещички и отправимся в историческое далеко, туда, куда ушли царство Урарту и Хазарское царство. Любому безобразию положен конец. За нашу субпассионарность, достигнувшую космических высот, откуда теперь стали падать связками и пучками ракеты-носители, мы должны когда-то получить по заслугам.

— А к литературным премиям вы как относитесь?

— Их мало, будет ли больше? Великолепная Премия Андрея Белого. Тот факт, что она продолжалась рассудку вопреки, объясняется, думаю, тем, что были невелики премиальные. Ну правда, как только начинаются деньги, перестают работать правила: странные люди в жюри, странные выборы, ничего непонятно, и все кончается тем, что не хочется про это ничего знать.

— Как вообще, по-вашему, должна быть устроена технология телеграфирования книжки до читателя? Вот вы, инди-издатели, ругаете «фабрики по перекачке говна: книжные супермаркеты, огромные тупые издательства», а что вы имеете предложить взамен?

— Знаете, уже ничего. Пусть работают фабрики, пусть перекачивается говно. Кажется, сейчас такое время, когда лучше быть не вместе. Большие компании пугают. Как только что-то вырастает до пределов, когда начинает высовываться, появляются какие-то шустрые люди с лицом бывшего министра обороны Сердюкова, и все хорошее становится плохим. Есть сайт издательства, есть Ozon, есть три магазина в Москве и два — в Санкт-Петербурге: покупай не хочу.

— В том же интервью Волчек сказал, что «Колонна» — единственное независимое российское издательство. Это по-прежнему так?

— Ох, я не знаю. Наверное, нет. Сейчас очень просто стать независимым издательством. Кажется, разных маленьких издательств пруд пруди. Нам, например, часто пишут молодые томные женщины, которые хотели бы сделать делом своей жизни издание всех без исключения текстов поэта, условно, Смирнова. Пишут и спрашивают совета, как заключить договор, где лучше напечатать, куда потом продать. Обычно такая женщина — веган и увлекается художественной фотографией. Не все доводят дело до конца, но некоторые находят деньги, и оп-па — будьте любезны, восьмитомник поэта Смирнова продается в Независимом Книжном Магазине с замысловатым названием «Горящие Рукописи Нет».

— Как так вышло, что брать в руки книги маленькой убыточной «Колонны» примерно на тысячу порядков приятнее, чем книги огромных издательств?

— Вышло так, что я очень люблю красивые книжки. Дмитрию Волчеку, как правило, наплевать на то, как выглядит книга, гораздо важнее, чтобы на обложке было, например, лицо свиньи, потому что это отвечает смыслу написанного за обложкой. Беда в том, что не каждое лицо свиньи подходит к серийному оформлению, шрифту, который выбран, текстуре бумаги, отделке или моему настроению. Мы с Дмитрием часто спорим о том, как лучше сделать обложку, иногда у меня получается настоять на своем, и тогда, как вы понимаете, книга получается очень красивой, когда же у меня не получается достучаться до небес — книга выходит уродливой, и я плачу, когда вижу ее, еще теплую, и мои всхлипы рождают эхо в гулком помещении типографии. Знаете, спасибо вам большое за то, что вы сейчас так сказали. Про то, что приятнее. Теперь я знаю, что все было не зря.

— А как так вышло, что книги, которые Министерство искоренения пороков и распространения добродетели РФ во главе с министром М. отнесло бы — если бы почитало — в разряд кощунственных аморальных поделок, на деле именно морали и учат?

— Это философский вопрос. Но все проще простого: 90 процентов наших книг — переводы вещей, которые изданы в приличных, господи прости, европейских издательствах десятки лет назад, авторы, как правило, умерли (знаете же, хороший автор почти всегда умер), и эти тексты давно канонизированы и приняты как обязательные к прочтению всеми порядочными людьми. Ничего не поделаешь, а получается, что если вам нравятся эти книги — вы как бы вместе с этими незнакомыми вам порядочными людьми. Если не нравятся — то вы не с ними, а с другими, которые против первых. Правила просты, как правила известной детской игры в крысу.

— Из предыдущего вытекает вопрос: а как вас, вообще-то говоря, еще не запретили в России образца 2015 года? У вас и название удобное, стоит только известное числительное спереди подставить. Кто-то недавно в каком-то тексте высказал предположение, что российская власть уверена, будто книги никто не читает, а потому в них можно писать все что хочется. Вам как такая теория нравится?

— Гениальное предположение! Отличная теория. Мне страшно нравится! Но, наверное, когда-нибудь запретят, когда разделаются с театрами, кино, почтой и телеграфом. Это будет грустно, потому что я люблю делать то, что делаю, но все когда-то заканчивается, ничего не поделаешь. И вряд ли закрытие издательства «Колонна» поднимет просвещенных людей на баррикады. А если вы правы и российская власть для тех, кто книги не читает, то мы будем всегда, потому что текстов для публикации — огромное количество, а мы (Дмитрий Волчек и я) ежедневно принимаем дорогие поливитамины.

— А вы никогда не планировали печатать в журнале эссе, критику и публицистику вообще? Да и в рамках книжных серий тоже.

— Видите ли, в чем дело: текстов, которые хотелось бы издать, — великое множество, если сейчас остановиться и не заказывать новые переводы, то хватит на два-три года работы нашими скромными темпами. Разворачивать башню в другую сторону нет никаких сил, справиться бы с тем, что имеется. Но если вдруг свалится с небес совершенно особенное эссе — мы его издадим вне очереди. Потому что мы — независимое издательство и что хотим, то и печатаем.

— Нет ли желания или планов сделать «Митин журнал» хоть сколько-нибудь строго периодичным? Два, четыре раза в год?

— Дмитрий Волчек придерживается мнения, что порядок будет на кладбище, и всячески бережет себя от правил, графиков и матриц. Я с ним согласен — во-первых, потому что я всегда с ним согласен во всем, кроме свиньи на обложке, во-вторых, считаю, что всякие планы — это курам на смех. Знаете же, что случилось, когда скопил бедняк убогий на механические ноги? Загад не бывает богат. И потом, если все это дело как-то просуществовало 30 лет без порядка и периодичности, следующие 30 лет будет просто раз плюнуть.

В девяностых грустные геи из маленьких городов собирали библиотечки книг, в тексте которых было что-то «по теме». По этому принципу «Анна Каренина» — РЖД-литература.

— Почему вы, кстати, не печатаете Трумена Капоте? Я недавно делал интервью с, насколько я мог понять, вообще единственным капотеведом России, он переводил один раздел с письмами Капоте за период работы над «In cold blood» — это же чудо какие письма. А сколько их еще не переведенных — куча! И проза у него далеко не вся переведена на русский, а та, что переведена, не переиздается совсем. А это же признанный мировой классик. Отсюда два вопроса: как вы думаете, почему российские издатели не хотят открывать Капоте нашей аудитории и почему Kolonna Publications в этом вопросе молчаливо с российскими издательствами солидаризируется?

— Трумен Капоте — отличный, спору нет, но если мы займемся им, то кто, скажите на милость, будет издавать Жуандо? А мы любим нашего Жуандо не меньше, чем вы — Капоте. Мы к нему привыкли, наш переводчик начинает отзываться на имя Марсель (а это дорогого стоит), мы имеем планы, и у нас есть обязательства перед самими собой, духами Марселя Жуандо и Элизабет Тулемон. А почему российские издатели делают то или не делают это — я совершенно не знаю, не знаю, что ответить. Знаю одно: большим издательствам, которые наняли себе разных бородатых людей на ответственные посты на фронтах интеллектуальной литературы, совершенно нечего печатать. Например, одно из них перепечатывает то, что издавали «Колонна» и «Митин журнал», заказывая новые переводы разным не очень известным переводчикам. Может, работники этих издательств не знают про Трумена Капоте? Хотя это вряд ли, конечно, был же американский художественный фильм, где Капоте играл покойный Филип Сеймур Хоффман, все должны были видеть. Давайте загадаем, что кто-то из знакомых этих ответственных людей прочитает здесь о вашем сожалении, расскажет ответственным, а те свяжутся с вами, и Капоте будет издан не где-нибудь, а в ого-го-издательстве.

— Кто у «Колонны» в ближайших планах на выпуск?

— Следующая книга будет великолепно называться: «То, что сказал нам Тото». Я уже придумал гениальную обложку, хотя с такими словами на титуле никакой обложки не надо, не надо и текста, но текст будет, автор — Барон Корво (Фредерик Уильям Рольф), мы настолько дорожим этим текстом, что недавно всей редакцией ездили в Венецию искать острова, на которых имело место то, что, даст бог, Тото в июле расскажет всем заинтересовавшимся. После — Гертруда Стайн, Жуандо, Гибер, новый «Митин журнал». Это — до конца года, если не возникнет чего-то непредвиденного и обязательного к немедленной публикации. Почти уверен, что возникнет, потому что порядок, как известно, будет на кладбище.

— Практически в каждом месте, где ваше издательство упоминается, рядом обязательно фигурирует слово «радикальная» в адрес литературы, которую вы печатаете. Это же совсем утрирование, нет? Нынче, кажется, можно написать повесть о том, как один человек засунул другому голову в анус и трое суток пел там оперу, а в итоге какая-нибудь бухгалтерша от безделья прочитает, плечами пожмет — «Ого, чего выдумали» — и пойдет суп варить. Какие вообще книги в 2015 году можно назвать провокативными или радикальными?

— Конечно, по поводу «радикальности»: это рекламный трюк, изобретенный работниками книготорговых сетей — людьми, которым нравятся длинные слова на букву «Р». Ничего радикального в том, что мы издаем, нет. Хотя я бы был счастлив быть причастным к изданию текста про пение в анусе, такая книга наверняка была бы смешной и пахла бы не хуже других. Все-таки радикализм в издательском деле — вопрос точки зрения и среды, в которой работает издательство. В Иране, наверное, радикальной была бы книга «О чем думает ваша собака», во Франции — «Исламу не место в Европе», а в Российской Федерации в 2015 году — что-нибудь про кооператив «Озеро» или сравнительный анализ поз Камасутры и специальных положений, которые способна принимать художественная гимнастка в ранге не ниже мастера спорта. Я не так умен для долгих рассуждений на этот счет, однако скажу, что мы никогда не ставили перед собой задачу шокировать читателя. Если кого-то все же шокировали, то извиняться тут никто не собирается.

— Десять лет назад у вас вышла книжка «Путин.doc». Я, как читатель и гражданин, требую продолжения банкета. Или ничего такого в 2015 году, когда только такое и надо писать, не пишут? И как вы лично к политической прозе относитесь?

— Книга «Путин.doc» была сборником пьес, которые казались смешными в 2005 году. Идеологом этого проекта был Андрей Мальгин, тогда он жил в России, ездил на огромном черном «Мерседесе» с охраной и любил пошутить. Сейчас он живет в Италии и ведет блог, который совершенно не смешно читать. Кажется, шутить стало не принято, и если представить себе общее выражение лица всех моих хороших знакомых, это будет выражение растерянности. Недавно должна была выйти книга, которую можно было бы классифицировать в том числе как политическую прозу, но автора застрелили на мосту. Я с большим интересом отношусь к политической прозе, но все становится хуже настолько стремительно, что любая проза перестанет быть актуальной уже в момент первой корректорской вычитки. Поэтому с удвоенной энергией мы отдаем себя хорошей художественной литературе. Чем хуже — тем лучше.

— С гей-литературой кроме издательства Kolonna Publications в России что-нибудь происходит?

— Мои друзья, владельцы и редакторы сайта gay.ru, несколько лет тому назад наладили производство брошюр с яркими обложками и ударными названиями (мое любимое — «Командирская коечка»), но проект остановлен, потому что эти книги перестали покупать.

Несколько лет тому назад издательство «Эксмо» выпустило иллюстрированный, красочный альбом-пособие «Камасутра для геев» и, кажется, закрыло тему. Давно не слышал о специальных издательствах или книжных серий, которые бы имели отношение к «гей-литературе».

— А что с ней вообще происходит? Как у нас, так и на Западе. И вот устоявшаяся конструкция «гей-литература» — она насколько легитимна? Нет ли в этой сегрегации, боже упаси, какого-нибудь ксенофобского душка?

— Вообще «гей-литература» — странный термин. Что такое гей-литература? Книжки, распаляющие фантазию, или Майкл Каннингем? Раньше, в Российской Федерации, гей-литературой можно было назвать хороший роман, герои которого — гомосексуалы. В девяностых грустные геи из маленьких городов собирали библиотечки книг, в тексте которых было что-то «по теме». По этому принципу «Анна Каренина» — РЖД-литература.

Думаю, что гей-литература перестала существовать потому, что присутствие в тексте описания однополых отношений перестало маркировать текст какой-либо принадлежностью. Книги есть хорошие и плохие, а кто из героев каким образом занимается сексом и какого пола его партнеры, не является определяющим фактором для покупки и прочтения. Журналы, описывающие жизнь гомосексуалов, предназначенные для специальной аудитории, закрываются, остается только порно, но порно не в счет. Kolonna Publications будет продолжать публиковать тексты, герои которых — а может, чем черт не шутит, и авторы — геи, но это уж просто так получается, это не специально, нам, так сказать, не за что оправдываться.

— Вы выше сказали, что если тридцать лет как-то пролетели, то следующие тридцать — совсем ерунда. Ну а каким издательство Kolonna Publications будет через тридцать лет? Это вообще может быть чьим-то еще делом? Может ли быть Kolonna передана кому-нибудь в управление?

— Ну, смотрите. Если вдруг ничего за 30 лет не развалится, нам не настучат по голове поголовестучатели на госжалованье или патриотически настроенные энтузиасты, если книги будут читать и, что важно, покупать, по крайней мере, не меньше прежнего, мы еще протянем, издавая по 10 книг в год. И не только потому, что мы знаем секрет химических препаратов, дающих силы на издание книг, а потому, что это весело и интересно. Что касается возможной передачи управления — я, несмотря на сказанное выше, готов передать управление хоть сегодня. Но только роботам. Я хотел бы, чтобы за нас это делали роботы. Представьте себе издательство, которое управляется роботами. Это… это дерзко и сексуально!

Понравился материал? Помоги сайту!