Где выставляться и о чем размышлять в Тюмени?

Герман Преображенский — куратор, философ, теоретик искусства, организатор лаборатории нового искусства, доцент ТюмГУ. Специально для COLTA.RU художник и куратор Евгений Стрелков расспросил его о перспективах тюменской сцены, о том, что интересует самых молодых ее участников, и какими перформативными гранями Тюмень может заблистать, если заглянуть за пределы традиционной «нефтегазовой идентичности».

— Герман, ты сотрудник кафедры философии в ТюмГУ, но, как я вижу, постоянно участвуешь в организации художественных выставок в Тюмени, в дискуссиях по поводу современного искусства, вообще в модерации местного арт-сообщества. Считаешь ли ты, что современная философия и современное искусство имеют «зоны обмена»? (И что это может быть за философия — объектно-ориентированная онтология?)

— Философия и искусство имеют доступ к особенному чувству времени, показывают, чем живет настоящее, но по-разному работают с этой причастностью. Если в случае искусства мы все-таки имеем дело с собранным перцептом — выведением смысла мира и настоящего момента в виде сильнодействующего образа или, напротив, в виде ускользающих практик. То в случае философии нам становится доступной меланхоличная и абстрактная форма предсказания/видения, в которой как в некоторой гадательной манипуляции мы получаем вполне холодный, но верный слепок времени. Он состоит не из фактов и перцептов, а из форм мысли, из которых совершенно абстрактно выводимы другие. Главная фишка философии состоит в том, что абстракции работают, но в отличие от чистой математики, это слишком человеческие абстракции, парадоксальным образом замешанные на индивидуальной причастности ко времени и к настоящему. А это, как я уже сказал, роднит философию и искусство.

— Ты участвовал как куратор в выставке «Немосква» в Петербурге. Есть ли у тебя ощущение, что современное искусство в регионах развивается иначе, чем в столицах, где, несомненно, много больше ресурсов для его поддержки?

И если это так, то не могут ли определенные «дефициты» в провинции как-то по-особому окрасить возникающее там искусство, способствовать отбору особых форматов и подач, рождать другие коллаборации и институции?

— В принципе, опыт провинции неповторим. Поэтому меня интересует местный контекст. Тут возможны отклонения от проторенных маршрутов в искусстве. Возможны продуктивные мутации не только траекторий, но и целых направлений современного искусства. Художники, попадая из провинции в центр, быстро включаются в арт-индустрию и начинают производить довольно предсказуемый — не скажу, что он не ценный и не интересный, но — вполне стандартный художественный продукт. Увидеть что-то особенное можно лишь на местах, где современные авторы проходят ниже радаров арт-критики и опытных институций. Поехать посмотреть подвальные выставки в Иркутске, посетить в Юрге «Арт-пропаганду» или какое-нибудь весьма колоритное место (типа «Кочегарни») в заброшенном центре Томска — это особенные квесты, где местность решает все. Тут возможно особое дыхание. Вырванные из местной ауры, такие проекты быстро теряют в качестве.

— И если теперь поговорить конкретно об искусстве в Тюмени, то как ты вообще оцениваешь Тюмень на условной карте отечественного искусства — маленьким кружком или большим? Или маленьким, но стремительно растущим?

Что бы ты выделил из уже зарекомендовавшего себя? Площадки, художники, арт-группы...

— Да, ребеночек быстро растет, кружок (а может быть, это проказа, кто знает?) расширяется довольно стремительно. Счет в тюменском искусстве идет буквально на считанные годы. 2015-й или 2016-й — это уже совершенно другая, «ламповая», эпоха. Тут все уже по-другому. Появилась «Контора пароходства», появились быстрые выставки, «Никто не спит», фестивали «Zакат» и «Морфология улиц», возникли интересные притяжения. По-новому пересобрались тюменские комикс-объединения. Сельское искусство вошло в свою силу. Но бичом города по-прежнему остается отсутствие выставочных площадок.

Это очень характерная история для регионов. Негде выставляться молодым художникам. Нет нормального художественного образования в сфере актуального искусства. Тут есть над чем работать, прямо скажем…

— И какие особенности ты замечаешь в бытовании искусства в Тюменском регионе? Откуда берутся современные художники? То есть учатся ли они искусству специально? Как традиционное искусство (как раз то, которому учат в доставшихся от советского времени художественных училищах и институтах) взаимодействует с нарождающимся современным? Или они никак не взаимодействуют и представляют собой совершенно отдельные лакуны, не пересекающиеся ни на общих выставочных площадках, ни «в критике», ни «в жизни»?

— В Тюмени постоянно появляются интересные художники современных направлений. Как правило, эти люди (как Маша Фоот) получают классическое художественное образование в области изобразительных искусств, дизайна или архитектуры. Как и почти везде в регионах, в вузах здесь преподают некую «классику», которая как бы не имеет датировки. Оканчивается она, как правило, на учителях этих преподавателей — на 1980-х годах. А дальше следует некое весьма туманное «современное состояние». У некоторых современное искусство начинается с «Квадрата» Малевича. По-разному.

Как с этим «знанием» жить молодым людям, которые попадают в современный мир? Вопрос риторический. Есть интернет, соцсети и Youtube, где эти люди черпают знания о тенденциях и случаях глобального искусства. Выручает то, что сейчас искусством стало заниматься легче, чем, скажем, сто лет назад. Оно становится все более массовым: у всех есть смартфоны и музыкальные инструменты. Компьютер. В общем, двери открыты.

В вузах преподают некую «классику», которая как бы не имеет датировки, а дальше следует туманное «современное состояние», и оно нередко заканчивается на 1980-х годах.

Здесь, скорее, важными оказывается владение техниками классического рисунка — эксклюзивное, но вымирающее направление работы, поскольку салонное искусство (обслуга, украшательство) окончательно выродилось здесь еще в советское время, наш аналог буржуазной эпохи. Теперь искусством считается только современное искусство. А этому не учат в регионах. Точнее, все от преподавателей зависит: кто учит, кто не учит, но специальные учебные заведения есть только в столицах, и то — в совершенно недостаточном количестве.

Про лакуны. В жизни все соседствует со всем. Даже в голове отдельных художников. Днем они могут заниматься поденщиной (подрабатывать фигуративной живописью), а вечером участвовать в фестивалях и выставках современного искусства (как Артем Долгих, например). Многим авторам приходится работать в отчужденных от искусства сферах — тату, свадьбы, оптика, торговля. Кто-то смог найти себя в продажах искусства — в основном это ДПИ (Росляков), кто-то перебивается редкими заказами. Но точно в Тюмени нет обеспеченных художников. Или, может, я таких не знаю — салонное искусство меня не особо интересует.

— Кстати, о площадках — что ты мог бы выделить из них и как охарактеризовать? Откуда появляются площадки, кто и как их содержит? Какие у них программы? Или они живут «от события к событию» без внятных ориентиров?

— В Тюмени есть одна современная площадка — «Контора пароходства». Это быстро развивающееся место в центре Тюмени, на берегу реки. В нем работают молодые люди, работают быстро и эффективно. Развивается оно при поддержке Управления по молодежной политике администрации Тюмени. На проекты выделяются деньги, постепенно формируются программы привозов. Участвуют они в федеральных программах развития молодежных инициатив. Там есть небольшой зал для выставок и вполне современная концертная площадка, тоже очень камерная. Как таковой фокусировки на современное искусство эта площадка не имеет, проводятся мероприятия совершенно разного формата и направленности. Но есть и выставки. В принципе, порог входа достаточно низкий, но такая площадка в городе одна, и она всегда занята.

Другой вариант — это театральный центр «Космос», тоже довольно перспективное место. Там проходят события, в основном связанные с театром и современным танцем. При всем обилии экспериментальных форм Тюмени пока что не удается пробить потолок «театральности» и выйти на новый уровень — ставить качественные перформансы, делать исследовательские проекты. Но, думаю, в недалеком будущем это будет реализовано.

Вообще, площадок в городе мало и художники постоянно сетуют на то, что негде выставляться. Мы поэтому и развернули фестиваль городской культуры «Zакат» в Речпорту, чтобы дать выставиться всем вообще. Там было 1300 кв.м и было можно просто прийти со своими работами или делать на месте. Пришли очень многие, более 60 художников. Но это была низовая инициатива при поддержке «Брусники» (крупная строительная компания). Галерей в городе нет, а то, что так называется, этим далеко не является. Нет простроенной связи: мастерская — резиденция — галерея. Это все, как я надеюсь, появится в будущем, к этому мы и идем сейчас через создание в городе центра современного искусства «Поток».

— Как я понимаю, в отличие от столиц, где на выставки современного искусства приходит все-таки «заточенная» на него публика, в провинции — не так, публика может оказаться самая разная. В том числе и совершенно не знакомая с этим феноменом. Как она реагирует? Есть ли «кредит доверия» к художникам, или чаще наоборот — изначальное отторжение? И что воспринимается лучше, если говорить о форматах: графика, видео, технологическое искусство, ассамбляжи или объекты?

— Публика действительно приходит самая разная. Простые горожане, но следящие за происходящим в городской культуре. Люди, как я могу заметить, в основном расположены к восприятию современных форм искусства. Спрос на современное искусство большой. Всегда много людей приходит. По поводу городского искусства — тут сложнее. Проводится ежегодный фестиваль городской культуры «Морфология улиц» (Юля Саначина), так тут часто люди пишут жалобы на граффити, как это было с «Самураем» Артема Овера — когда пришлось закрашивать. То же, к слову, и в Томске происходит — по просьбам жителей закрасили «девушку с носом» на улице Розы Люксембург. Это сложный процесс, но надо продолжать осваивать городское пространство неконформными видами искусства.

У нас тут был недавно интересный совместный проект с администрацией города Тюмени — «Арт-бульвар». В центре города предстоит реконструкция двух улиц, Дзержинского и Челюскинцев, и там будет сформирована пешеходная зона. Так вот, мы смогли провести конкурс и акселератор для молодых художников Тюмени, чтобы их искусство расположилось на этой улице после реконструкции. Хотя в заявках были и достаточно современные работы, все были утверждены и будут реализованы. Надеюсь, такого рода сотрудничество муниципалитета с художниками будет продолжено.

— Тогда хочется спросить, какие форматы предпочитают сами художники, где они больше «заметны»?

— Тюмень знаменита своими уличными художниками: Саша Мельникова, Андрей Снег, Леша Жуликов, уже уехавший в Москву, и другие. Это сообщество здесь хорошо развивается как в тайных местах (можно вспомнить Павла Шепеля, который рисует своих монстров в заброшках), так и во вполне согласованных общественных пространствах (опыт феста «Морфология улиц»). Довольно часто художники делают вылазки в малоприметные городские пространства или за город (мобильная галерея «Ветерок» Кости Рослякова) — интересные получаются сайт-специфики. Ну и, конечно, главный хит Тюмени — это комикс-школа, представленная Гошей Елаевым и группой «Космическая корова». Его персонаж «Тю-мэн» мощно словил хита пару лет назад, комиксисты выезжали и в Соединенные Американские штаты, и в сопредельную Европу. Сообщество активно развивается, ребята проводят комикс-читки, мастера, различные полуперформативные действия. В том числе и при содействии самого адекватного книжного «Никто не спит» (Даша Новикова и Катя Барзова), где часто проходят важные для этого сообщества мероприятия. «Космическая корова» — довольно известный бренд молодого тюменского искусства. Ребята проводили несколько фестивалей комиксов «Komik Arts Tyumen».

— И какие у них темы? Интересна ли им местная специфика, идентичность? Сибирь как таковая — или история Сибири? Нефть, с которой связан обычно образ Тюмени у не сибиряков?

Скажем, сам я, живя на Волге, волжской темы избежать никак не могу (да и не стремлюсь, наоборот, лезу «в глубины», исторические и географические). А как новые тюменские художники, отмечают и выражают ли они «сибирскость»? Понятно, что в советское время местная идентичность искалась в деревянных теремах Тобольска, или (отчасти конъюнктурно) в буровых вышках Сургута, ну на крайний случай в портретах заслуженных «оленеводов и рыбаков» (вспомним популярную когда-то песню). А вот у новой формации — в чем она, «сибирская фактура»?

— Как ни странно, молодым ребятам интересна память мест, и не только заброшки, которые они постоянно исследуют. Такую работу ведет, например, Лада Ладная: в прошлом ноябре ее проект «Голос земли» был представлен на выставке в музее Словцова. Недавно в Речпорту, где сейчас идет активная застройка, разбирали старое здание конторы речных перевозок. Ребята вынесли из этой конторы много предметов, которых они уже, будучи молодыми людьми, не видели на своем веку — и, можно сказать, спасли их, интегрировав в свои инсталляции на фестивале «Zакат» (дисковый телефон, старые билеты на паром по 15 копеек, предметы из красного уголка с портретом Ленина). Молодых художников, которые выросли в эпоху одноразовых вещей, очень привлекают старые вещи с памятью, пережившие многих и несущие какую-то весть из прошлого.

Еще им интересен район Лесобаза. Старый промышленный район, расположенный у реки и залива. Там раньше пересобирали корабли — тягачи для барж. Художники уже неоднократно предпринимали вылазки в этот район — расписывали старые деревянные дома граффити и рисунками. Были даже стычки с жителями, но все закончилось хорошо. Лесобаза — это такая романтика для них: периферия, старые дома, дикие ландшафты и река.

Что касается нефти, я думаю это уже слишком нарочито для молодых художников. Играть с этой темой считается неприличным. А вот исследовать неоднородность города, его чересполосицу старых разрушающихся домов и новых кварталов, частную застройку в центре (огороды и теплицы тут расположены буквально рядом с центральными магистралями) и новые бизнес-центры… Эти контрасты пробуждают фантазию.

— Издалека Тюмень воспринимается как богатый регион — нефть же! Сказываются ли «нефтяные» деньги на поддержке культуры, искусства в частности? Есть ли меценатство, спонсорство? Как выстаиваются у художников отношения с местной властью? Есть ли попытки с той или иной стороны организации крупных (фестивальных, биеннальных) проектов?

— Интереса меценатов я как-то не наблюдаю. Богатых людей интересует не экспериментальное искусство, да и вообще не искусство, а, скорее, вложение или украшение. Амбиции финансовых королей сводятся к привозу звезд, в целом — к колониальным проектам. Иногда (раз в два года) до Тюмени доезжает спецпроект Уральской биеннале, которая сейчас активно развивается, но это Екат, это не местное — привозной проект. Хотя местным художникам тоже немного дают возможность поучаствовать, и для их портфолио это важно — проект-то федеральный.

Но во власти этот интерес уже на подходе: есть понимание, что искусство нужно городу, хотя бы в виде части «креативных индустрий». Мы вскоре увидим этот тренд. Создается много молодежных проектов, в том числе и по организации сообществ. Тут главная проблема — коммуникативная: художники и муниципалы пока говорят на разных языках. Искать общий флэт для обмена мнениями и выстраивания деятельности — довольно сложная задача, требующая нестандартных решений и свободного времени, и на это не всегда хватает внимания с обеих сторон. Но процесс идет, взять тот же «Арт-бульвар», неплохо его отработали в первую итерацию.

Здесь пока есть две основные сложности: нет экспертизы в области современного искусства на уровне муниципалитета (тут надо обращаться к сообществу и интегрировать его в проекты). И вопрос отчетности по проектам: для художников выполнить все эти требования — не всегда подъемная задача. Но тоже решаемая, путем создания продюсерского центра, например.

— Наконец, вернемся к тому, с чего начали. Заметны ли тюменские университеты в художественных пространствах? Студенты — это активный «восприниматель» искусства или все-таки нет?

Пытаются ли вузы формировать у себя пространства для современного искусства — выставочные галереи, «парки искусства», учебные курсы? Наконец, есть ли попытки взращивать «лабораторное искусство», сводить ученых-естественников и художников для общего разговора?

— Все это только еще предстоит делать. Университет пока только начинает осознавать свою «третью миссию» — необходимость выхода в город, изучения города, интеграции в городские проекты. Мы с коллегами по кафедре ведем второй год исследование РФФИ по влиянию форм современного искусства на идентичность города. Возникают интересные пересечения. Совсем недавно, 22–23 октября этого года, мы провели уникальное мероприятие «Перфоконференция», где скрестили современное искусство и академические университетские практики. Профессора ТюмГУ пришли с докладами в «Контору пароходства», читали там перфодоклады с нойзом и видео на открытую публику из города. Художники пришли в корпус университета — делали перформансы, проводили артист-токи и комикс-читки, играли экспериментальную музыку.

Получилось весьма оживляющее и встряхивающее связи мероприятие. Народу было немного, потому что это пока что ничья земля — третье место между университетом и галереей. Публика у каждого своя (у академии и у художников), и она привыкла только к определенным мероприятиям. Но коммуникация пошла, началась продуктивная конвергенция, обсуждения были живыми, перформансы в универе очень нестандартно проходили. Мы получили очень хорошие отзывы от участников и зрителей. В ходе «Перфоконференции» мы открыли две параллельные выставки — фотографии Дэвида Дюссо и фотоколлажи Лады Ладной. Мероприятие было посвящено городскому искусству, его продвижению и роли университета в городских проектах.

В развитии сайнс-арта есть заинтересованность художников. Это как раз есть тот трек, который может соединить науку и искусство, сформировать понятный и продвигающий язык и для художников, и для ученых — сделать эту коллаборацию открытой для публики. Я думаю, ты это понимаешь, как никто другой, учитывая очень хороший прием, который получил в Тюмени твой проект «Третья идея».

— С кем «дружат» тюменские художники — с соседями из Екатеринбурга или, скажем, из Томска? Или больше смотрят на Москву, на Питер? На Европу, наконец? Какие межрегиональные коллаборации намечаются — и какие уже реализуются?

— География большая. Тюменские художники активно ездят и ездили, особенно до пандемии. Ближайшая точка притяжения все-таки Екат. Приятно иметь такого соседа. Третий город в РФ — хорошая культурная точка, много мероприятий проходит близких по интересам. Затем, конечно, идут столицы. Причем в равной степени и Москва («Гараж», галереи, «Винзавод») и Петербург («Манеж», «Пушкинская, 10», галереи и театральные площадки). На прошлую резиденцию в августе приезжали ребята из Томска и Новосибирска — с которыми тюменцы сдружились на «Немоскве» в «Манеже ». Много контактов с ближайшими городами — Тобольском, Ишимом, Заводоуковском, Курганом и другими. Некоторые художники сами из области, многие ездят подработать «на севера» — расписывают интерьеры, муниципальные заказы выполняют. Вообще художники Тюмени полноправные участники сообщества российских художников: участвуют в арт-школах, посещают резиденции (Красноярск, Москва, Питер), участвуют в фестивалях в других городах. Коллаборации возникают, как правило, у наиболее развитых в Тюмени направлений — комикс-школа, городское искусство.

— Что бы ты хотел увидеть в Тюмени в зоне искусства из того, чего там пока нет? И чего бы ты желал для тюменских художников?

— В принципе, в Тюменском искусстве представлены многие нужные направления. Наверное, мне бы хотелось больше перформативного искусства. От чистого перформанса до разнообразных коллабораций, вплоть до кибер- и сайнс-арта. Мне лично хочется на центральном рынке, прямо в рядах с мясом или фруктами сделать искусство — экспозицию или акцию. Можно было бы сделать обсуждение на берегу Реки. Создать центр современного искусства с хорошей образовательной частью. Осваивать банальные зоны городской среды, еще не затронутые искусством (больницы, рынки, бассейны).

А от тюменских художников мне прежде всего хочется самоорганизованности и последовательности в проработке проектов. Продуктивной заботы о самих себе. Часто они живут от выставки к выставке, а нужна более серьезная работа, не с ивентами или выставочными проектами, а работа коммуникативная, работа с сообществами, и в конце концов — с разным переложением своих идей. Развитие и распространение своего языка, работы с длинными проектами.

Понравился материал? Помоги сайту!