Краткая история Африки

История, как мы видим, кончилась грустно: Африка стал большим государственником. Якобы пытался втянуть бедного Мамышева-Монро в одну грязную авантюру. А недавно оказалось, что группа питерских художников подала на него в суд за то, что он не хочет отдавать их картины.

А вот начиналось все очень весело. В 1980-м четырнадцатилетний гений из Новороссийска прибыл в город Ленинград с целью его покорения. И тут проявилось удивительное свойство Сергея Бугаева — он сразу же протырился в самый центр наикрутейшей тусовки. Начал играть в проекте Сергея Курехина, который еще даже и не назывался «Поп-механикой». А прозвище «Африка» присвоил этому блондину непосредственно Борис Гребенщиков. Юноша сразу же поймал стиль этой чудесной тусовки и гнал какую-то пургу про африканские корни русской культуры. Собственно, эта версия происхождения псевдонима рассказана Сергеем Бугаевым в недавнем интервью, но обычай гнать что-нибудь немыслимое был очень характерен для этого круга.

Скоро Африка обрел своего истинного наставника — Тимура Новикова, из рок-музыкантов перетек в художники. Правда, время было такое, что тусовка была одна, все вертелось вокруг двух прекрасных харизматиков — Сергея Курехина и Тимура Новикова. Художник и актер Юрий Карасев («Циркуль») рассказывал Екатерине Андреевой: «И Тимур, и Сергей были очень мощные организмы, оба. Похожие равновеликостью своей. <…> Он (Курехин. — Ред.) подошел к “Поп-механике” именно благодаря тому художественному пространству, которое уже к тому времени организовал Тимур. Сергей стал регулярно появляться в мастерской Тимура на [ул.] Воинова...». «Чей это был тогда круг? — спрашивает Андреева. — Курехина или Тимура?» Карасев отвечает, что круг был «чисто курехинский»: «Это были уже разные пространства — как Тимур организовывал людей вокруг себя, так же и Курехин».

Начал играть в проекте Сергея Курехина, который еще даже и не назывался «Поп-механикой». А прозвище «Африка» присвоил этому блондину непосредственно Борис Гребенщиков.

И особой границы между видами занятий не было. «Новые художники» с начала восьмидесятых выступают с оркестром «Поп-механика» Сергея Курехина — картины использовались в качестве задника на концертах. В 1985-м «Новые» становятся художниками Ленинградского рок-клуба. Виктор Цой, например, начинал как художник, стал рок-звездой. Кстати сказать, такое сращение в тот момент происходило по всему миру. Рок-н-ролл играл Жан-Мишель Баския, буквально на улице подобранный великим художником-коллекционером Энди Уорхолом. Около 1981 года наблюдался удивительный феномен: новейшие течения стали возникать в разных точках синхронно, без какой-то особой связи между собой. По большей части итальянские трансавангардисты (Transavanguardia), немецкие «Новые дикие» (Neue Wilde) и французы, объединившиеся под лозунгами Figuration Libre, друг о друге знали не очень много. И для нашего искусства наступил момент полной синхронизации с мировым процессом. Более того, Тимур Новиков, который считал основателя поп-арта своим небесным покровителем, познакомился с юным гением в 1981-м, а Уорхол нашел чернокожего граффитиста годом позже.

Но у ленинградских «Новых художников» было и существенное отличие от их западных сверстников, склонных к живописной депрессии. В Питере все откровенно веселились и оттягивались. Достаточно посмотреть на картину Африки «Русские народные космонавты Белка и Стрелка». Славные такие собаченции «делают секс». Отметим, что не видно никаких приколов и подколов в духе московских соц-артистов. А вот какой-то монстр с подъятым пенисом угрожает ножом некой даме, стоящей на четвереньках. При этом называется картина «Так я любил». Выглядит все это, конечно, брутально, но почему-то очень оптимистично.

Впрочем, именно такими и были все собравшиеся вокруг Тимура Новикова «Новые художники». И именно к этому веселому времечку и восходит последний по времени скандал. Наверное, многие знают о том, что в Советском Союзе однажды случилась перестройка, а на Западе — началась мода на «независимое искусство из СССР». И тут Африка проявил свои удивительные способности. Компания его предавалась бесконечной расслабухе, неотъемлемой частью которой было производство картин и других произведений искусства. По рок-концертам, показам альтернативной моды и прочим увеселениям он тусил не меньше остальных. Но при этом, как рассказывают, практически монополизировал коммуникацию (и торговлю!) с Западом. Мои коллеги-искусствоведы, посещавшие Ленинград в те годы, первым делом вспоминают обаятельного Сергея Бугаева. А два европейских коллекционера рассказывали мне, что по мастерским их водил именно Африка, наводя туману, делая вид, что скрывается от слежки КГБ. При том что «органы» уже с середины восьмидесятых этими фриками и маргиналами совершенно не интересовались.

В мае этого года в музее Академии художеств в Санкт-Петербурге открылась прекрасная выставка «АССА: последнее поколение ленинградского авангарда». На этой выставке обнаружились картины, которые давно разыскивали бывшие члены группы «Новые художники», причем в экспозиции работы были маркированы как находящиеся в коллекции Сергея Бугаева. После безуспешных попыток получить вещи назад художники подали на Африку в суд. Как они попали к Африке? Художник Олег Маслов рассказал в эфире радиостанции «Дождь»: «В конце 80-х годов были выставки, которые группа “Новые художники” делала за границей, а также концерты “Поп-механики”. В связи со сложностями вывоза картин за границу в советское и постсоветское время картины иногда вывозились как декорации концерта “Поп-механики”, а на самом деле выставлялись в выставочных залах и имели большой успех. Оттуда, когда представителем “Новых художников” был Африка, они очень редко возвращались».

Похоже на то, что сами его товарищи знали, что их работы где-то там у Африки болтаются. Однако не особо парились на эту тему: картины легко делались, поэтому с ними столь же просто и расставались — в твердой уверенности, что намалюют еще сколько хочешь. Но времена бесконечного драйва однажды ушли в прошлое — и эти принципиально небрежные почеркушки и каракули оказались предметами уникальными и ценными, вещами, за которыми охотятся музеи и коллекционеры.

После выставок в Русском музее и ММСИ, кажется, начался бум именно на этот период их творчества, на эпоху «Новых художников». Но г-н Бугаев известен своим плюшкинизмом, дом его до потолка забит самыми странными раритетами с помоек, чердаков и блошиных рынков. И никому ничего не отдаст.

И уж одну вещь Африка точно не отдаст никому. Дверку, которая располагалась под юбкой мухинской «Колхозницы» и которую они совместно с Сергеем Ануфриевым и фотографом Сергеем Борисовым выломали и утащили. Виктор Тупицын оценил это деяние так: «Читатель, знакомый с соображениями французского философа Ж. Деррида по поводу Hymen (целка), мог бы расценить приапическую доблесть Африки и Ануфриева как “фаллогоцентризм”». Именно с этим особо ценным предметом Африка и начал свое триумфальное шествие по западным странам, правда, Сергей Ануфриев как-то тихо из проекта исчез.

Как бы то ни было, Сергей Бугаев оказался среди тех немногих художников из России, чьи фамилии помнят западные критики и кураторы. Дело тут, очевидно, в удивительном свойстве — протеизме Африки, способности идеально вписываться в абсолютно любую ситуацию. К примеру, в довольно закрытую тусовку питерских рейверов. Кулинарный техникум в родном Новороссийске он, кажется, так и не окончил, но оказался среди соучредителей и авторов одного из самых тяжеловесных интеллектуальных проектов — журнала «Кабинет». И поэтому вовсе не удивительно, что в девяностых он стал едва ли не единственным отечественным художником, который абсолютно точно рассчитал и оформил все запросы западного художественного мира. Поэтому выставки его открывались в самых ключевых музеях и галереях, о них писали в важных изданиях, включая «Нью-Йорк таймс» (1, 2).

И если слава Комара и Меламида или Ильи Кабакова была опосредована реалиями холодной войны, то интернациональная карьера Сергея относится к девяностым, периоду, когда уже начал сдуваться пузырь «русского бума», вызванного вниманием Запада к событиям горбачевской перестройки. Карьера Африки приходится как раз на это десятилетие, когда русское искусство утратило свои бонусы в международном контексте, то есть на самый пик утраты интереса к «русскому» на западной художественной сцене. Его персональная выставка «Крымания» открылась в 1995 году в месте очень серьезном — в венском Музее прикладного искусства (МАК). Сюжет тоже серьезный — Сергей лег в настоящую психушку в Крыму на две недели, для того чтобы подойти к границе безумия. Решение, несомненно, отважное. Но выставку он наполнил своей личной, весьма обширной коллекцией советского кича, состоящей из всяких ковриков со Сталиным, бюстиков Ленина, медалек и т.д. Африка и в самом деле совершенно неуемный фанат всего этого идеологического мусора, который он упорно выкапывает по чердакам и блошиным рынкам (кстати, именно там и была использована сакральная дверка от «Колхозницы»). И этого никому, казалось бы, не интересного барахла хватило на весьма обширную инсталляцию. Конечно, директор МАКа Петер Ноевер, пришедший от проекта Африки в необычайную ажитацию, сильно ошибался, настаивая на том, что так выразилась у художника травма от пережитого тоталитаризма. Однако и сам Африка тоже не возражал против такой интерпретации. Здесь как раз самое важное, что он нашел в себе силы «показать себя» — со всем безумием и болезненным пристрастием к коллекционированию всяческого мусора. И сделал это в нужном месте и в нужное время. Именно в такой форме и выразились идеальный протеизм и способность приспособления ко всякой ситуации, которые и позволяют причислять Сергея Бугаева — Африку к крупнейшим русским художникам.

Но все то же «приспособленчество» и привело к тем печальным результатам, которые мы наблюдаем сегодня. Мутации этого мира фатально приводят к мутациям личности Сергея Бугаева. В девяностых он числился помощником депутата и демократа Юрия Щекочихина, осторожно уклоняясь при этом от мракобесия и гиперфундаментализма, в которые постепенно впадали его наставники — Тимур Новиков и Сергей Курехин. А теперь он настаивает на том, что художник должен стать государственником. При напоминаниях о прошлой игре с гейским дискурсом жестко возмущается, настойчиво напоминает о своих двух детях и прекрасной жене. Пробился каким-то образом в доверенные лица президента Путина. И еще якобы уговаривал наивного собрата своего, Владислава Мамышева-Монро, устроить какой-то порноперформанс, где тот будет изображать лидеров оппозиции (правда, история звучит как-то уж слишком неправдоподобно). Так что можно ответственно и четко сказать — какова эпоха, таков в ней и Сергей Бугаев. И вся надежда на то, что Африка еще к нам когда-нибудь вернется.

Понравился материал? Помоги сайту!