© Владимир Широков— Как и когда сложилась идея выставки?
— Идея выставки была придумана год назад, когда меня пригласили стать главным куратором Всероссийского музея декоративного искусства. Руководитель музея Елена Титова показала мне наброски существовавшего к тому времени замысла проекта о 100 шедеврах из фондов — удивительно красивой коллекции, которая насчитывает более 250 тысяч единиц хранения предметов, в основном традиционного искусства. Кстати, в ближайшее время, после проведения музеем нескольких конкурсов и выставок в рамках проекта «Придумано и сделано в России», начинается комплектование по новому направлению «актуальный дизайн». Как бы то ни было, мне показалось, что выставку о 100 избранных вещах собрания музея можно сделать более актуальной и интересной, если применить к ней подходы, работающие в современном искусстве.
Для начала я предложила не выбирать из всей коллекции вообще, а сконцентрироваться на определенном историческом периоде, а именно советском. На то две причины. Во-первых, сам музей возник в 1981 году и основа его фондов — лучшие образцы советского декоративного искусства, которые в свое время показывались на всесоюзных и международных выставках и смотрах. Во-вторых, у музея есть сверхзадача: к 100-летию СССР, в декабре 2022 года, открыть новую постоянную экспозицию, посвященную советскому декоративному искусству.
— О чьих комментариях к работам вы подумали прежде всего, что вам бы хотелось их обнародовать? Почему?
— Поскольку эта экспозиция становилась еще и небольшим превью к будущему большому проекту, а также своеобразным исследованием о том, как разные люди вспоминают и рассказывают о советском времени через искусство, максимально близкое к повседневной жизни, — важно было включить в процесс героев с разнообразным жизненным опытом, разного возраста и статуса, иногда диаметрально противоположных взглядов и предпочтений. Мастерство кураторской работы заключалось в том, чтобы сложить все это в цельный пазл и внятное решение выставки, в том числе художественное, которое акцентировало бы сами вещи. В этом мне помогли архитекторы Сара Леви и Наташа Кузьмина, с которыми я уже делала несколько выставок, будучи директором Музея Москвы («Район О», «Собирая город»).
Сразу было решено, что среди экспертов, выбирающих предметы для выставки и дающих комментарии о том, почему именно этот предмет из коллекции Всероссийского музея декоративного искусства определен как самая ценная вещь, самая интересная лично для него, — половина будет из коллектива музея: хранители, экскурсоводы, научные сотрудники, реставраторы. Вторая половина — приглашенные герои.
Пригласить извне хотелось ярких, любящих искусство — как известных, так и не очень известных, но содержательных и интересных людей. Из взрослого поколения — писательницу Людмилу Стефановну Петрушевскую, чье творчество во многом посвящено советской «бытовухе», из молодых — например, певицу Монеточку (как раз недавно выпустившую альбом «Декоративно-прикладное искусство»), для которой советское время — это уже как бы давнишняя история. Мне также хотелось пригласить к участию министра культуры Ольгу Любимову, героя YouTube Антона Лапенко, моего любимого режиссера Дмитрия Крымова и еще многих замечательных людей — но не со всеми получилось, время на подготовку проекта (всего несколько месяцев) было ограниченно.
© Предоставлено ВМДПНИ— По какому принципу вы выбирали героев, которые давали комментарии? Правильно ли я понимаю, что вы хотели создать образ восприятия символов советского универсума двумя позднесоветскими поколениями, для которых они были фоном?
— Это была немного такая культурная антропология. Вместе с выбранными предметами музей получил бесценные тексты, комментарии — местами искусствоведческие, местами очень глубокие, личные, связанные с пережитым опытом. Участниками проекта выступили герои от Сергея Евгеньевича Нарышкина до Чулпан Хаматовой. Среди других экспертов — Михаил Ефимович Швыдкой, Андрей Бартенев, Марина Лошак, Павел Лунгин, Эвелина Хромченко, Николай Цискаридзе, Марианна Максимовская, Михаил Куснирович, Марк Гарбер, Илья Хржановский, Ингеборга Дапкунайте, Алексей Иванов, Александр Васильев, Алена Ахмадуллина, Евгений Викторович Асс, Валерия Роднянская, Павел Гусев, Маргарита Пушкина, Сергей Кузнецов, Ирина Прохорова, Пьер Броше, Павел Пепперштейн, Ирина Корина, Фекла Толстая, Миша Most и другие. Среди них есть и наши соотечественники, и иностранные участники. Есть «фанаты» советского стиля, а есть те, кто и к искусству этого времени, и к советскому историческому периоду в целом относится весьма критически.
Конечно, типичному, если можно так сказать, посетителю традиционного музея интересны и предмет, и тот факт, что его прокомментировал известный человек. Поэтому среди участников много людей узнаваемых. Но здесь же, с ними вместе, наравне, стоят и люди менее известные, и молодежь, и рядовые музейные сотрудники. Так демонстрировался современный демократичный подход к проекту — он же явлен в самом художественном решении экспозиции: предметы помещены в специально сконструированные формы-«эйдосы» типичной советской мебели, ход подчеркнут тем, что этикетки выглядят как старые советские наклейки (с ГОСТами и т.п.) на задних стенках стенок-«горок», да и сами эти витрины выполнены из неокрашенного МДФ.
© Предоставлено ВМДПНИ— По какому принципу выбирали экспонаты? Предлагали их сами или герои знакомились с фондами, как был устроен сам процесс? Создается ощущение продуманной схемы, где есть несколько элементов — костюмы Дома моделей в Москве, советское декоративное стекло, самодеятельное искусство или работы кустарей тридцатых годов, агитфарфор. Это связано со спецификой советских фондов музея или со вкусами героев?
— Ощущение продуманности действительно есть, но это связано с самой технологией подготовки выставки: ее мы разработали с хранителями музея, которые мне очень помогали в процессе, — это и главный хранитель Ольга Милованова, советник директора по комплектованию фондов Андрей Акимович Гилодо, Юлия Загрядская, Татьяна Рыкова, Татьяна Чубарова, Елена Ворушилина, Константин Нарвойт, руководитель выставочного отдела Евдокия Ручкан и многие другие. Помимо того что они сами приняли участие в проекте, они еще и взаимодействовали с приглашенными героями.
Сначала мы сделали презентацию коллекции так, как она хранится в нашем «закулисье», в фондах, — а она хранится по материалам. На первом этапе человек должен был определиться с тем, хотел бы он выбирать из рисунков и эскизов, керамики, дерева, металла, тканей или стекла и т.д. На следующем этапе была предоставлена возможность прийти в музей и ознакомиться «вживую» с предметами данного раздела, сделав это вместе с хранителями. Или же (подготовка проекта пришлась на период пандемии) мы готовили подборки с фото и научным описанием и отправляли онлайн. Были такие герои, кто искал что-то определенное: так, например, Петр Авен сразу предпочел агитфарфор. Кто-то знал, что хотел бы выбрать не только про эпоху, но вплоть до имени автора или года и производителя.
— Когда сравниваешь каталог, который лежит в зале, и саму выставку, есть ощущение, что знакомишься с двумя разными экспозициями. Комментарии в зале очень сильно сокращены, зачастую из них оказывается изъят эмоциональный посыл, остается только сухое описание. Это ваше сознательное решение? По какому принципу они сокращались? Какого эффекта вы хотели добиться?
— Выставка, конечно, предполагает, что посетитель будет знакомиться с ней, используя находящиеся в зале путеводители с полными текстами или как минимум воспользовавшись QR-кодами, по которым доступно звуковое воспроизведение этих текстов голосами молодых театральных артистов. Поэтому да, я как куратор выбрала для этикеток лишь краткие цитаты — в стремлении, скорее, заинтриговать посетителя, привлечь его к широкому комментарию. Впрочем, часто на выставку приходят люди, которые просто любуются, может быть, немного ностальгируют — и это видно, — получая эмоциональное удовольствие от очень красивых предметов советского ДПИ, обсуждая то ли их художественное достоинство и оригинальность, то ли свою жизнь в советское время — тут же, в зале, таким образом как бы снабжая их своим личным комментарием. Это тоже могло бы быть частью исследования, конечно, — может быть, просто не сейчас и не в формате офлайн.
© Предоставлено ВМДПНИ— Чего, по-вашему, не хватает современным экспозициям советского искусства? Почему?
— С одной стороны, не хватает более спокойного отношения к советской истории в целом, может быть, более отстраненного. С другой стороны, не хватает более сложного к этому отношения — не как к чему-то тотальному, монолитному, а как к пространству-времени реализовавшихся-нереализовавшихся возможностей. Хотя попытки именно подобного подхода (когда, например, смешивается в одном проекте неофициальное и официальное искусство) вызывают, как мы видели, неоднозначную реакцию.
Надо сказать, в Москве в последние годы проходило довольно много выставок, так или иначе связанных с советским временем или рефлексией на эту тему, — от нескольких параллельных и при взаимной информационной поддержке организованных выставок, посвященных оттепели (в 2016–2017 годах: Третьяковская галерея, ГМИИ им. Пушкина, Музей Москвы), до «Ненавсегда. 1968–1985» в Третьяковской галерее, «Мы храним наши белые сны» в «Гараже» и других. Кураторы и художники экспозиций, работающие над осмыслением советского искусства, довольно далеко продвинулись — то ли еще будет в следующем году, когда многие музеи будут осмыслять юбилей СССР.
— Несколько имен в списке помещено в траурную рамку.
— Так случилось, что «100 историй» стали последним проектом с участием Анастасии Сосниной, сотрудницы музея, светлого, замечательного человека, совсем молодой девушки. А также для Александра Липницкого, который трагически погиб этой весной. Выбранные ими предметы и их тексты-комментарии хотелось бы, чтобы вы опубликовали.
— Какие еще проекты на основе коллекции вам хотелось бы сделать в ближайшей перспективе?
— Одним из главных сокровищ Всероссийского музея декоративного искусства является переданный когда-то архив НИИХП и Кустарного музея, который экспонировался пока очень мало. Он включает не только народное искусство, художественные промыслы и произведения ремесленников, но и материалы этнографических экспедиций — и это тема, требующая отдельного рассказа.
