Алла Тращеева© Из архива 1-го фестиваля 2018 годаМаксим Гусев: Сейчас все изменилось — и само место, и отношение к нему. Люди постоянно фотографируются в этой арке, мусора там почти нет, и даже если там появляется какой-то пакетик, то вечером его уже не будет. Сейчас еще провели освещение, и мы (жители обоих домов) очень этому рады.
Мы вместе с жителями дома написали множество писем в администрацию, чтобы в арке сделали напольное покрытие, и недавно они ответили, что включили работу в этой арке в смету 2021 года — либо положат плитку, либо заасфальтируют. Хочется, чтобы в остальных арках было так же. Может, люди станут добрее.
Ангелина Юркина: Благодаря всему этому процессу у нашего объединения «Пирожки с картошкой» возникла идея нового проекта (мы назвали его «КультАрт»), где мы продолжим преобразовывать разные места города. Когда работа закончилась, мы не захотели останавливаться на одной арке, и нам разрешили использовать краску, которая осталась после резиденции.
Мы уже составили список, и кое-что уже готово: в одном из дворов была стена с нецензурными надписями, и на нее мы нанесли изображение Юрия Гагарина, потому что следующая улица как раз Гагарина. Еще мы подали заявку на небольшой грант для одной работы нашего нового проекта — стены памяти музыкантов (грант конкурса «Малая культурная мозаика» Благотворительного фонда Геннадия и Елены Тимченко, ребята его получили. — Ред.).
Александр Головин: Я начал замечать, что жители города лояльнее стали относиться к стрит-арту как к искусству. Визуальные изменения кардинально меняют отношение к месту. Я хотел бы привести город к единому стилю с помощью стрит-арта. В Урюпинске любая арка города — очень большая боль. Чаще всего это заброшенные пространства, хотя жители постоянно пользуются ими, поэтому мы включили в план «КультАрта» еще одну арку — у памятника бабушкам-вязальщицам.
Сергей Кузнецов: Когда мы завершили резиденцию и Маша уже уехала, сотрудники магазинов, соседствующих с аркой, попросили нанести рисунок на стены домов, где они находятся, чтобы убрать обшарпанность. Маша доверила нам сделать это самостоятельно, и теперь рисунок распространился и на фасадную часть домов, вышел за границы арки.
Мы также будем помогать ребятам в их проекте «КультАрт», потому что там мне тоже нравится то, что я буду создавать работы. Я хожу рисовать для себя, а не для того, чтобы что-то изменить. Половина карты стрит-арта Урюпинска включает мои работы, и они меняют облик и отношение жителей к городу, хотя я никогда не ставил такой цели.
© Анна ЖелезоваМария Сол: В прошлом году мне очень понравилось работать с Дарьей, и, когда я делала один проект здесь, в Москве, и мне нужен был помощник, я позвала ее поучаствовать. На самом деле, у меня есть такие люди здесь, но я хотела, чтобы это была Даша, потому что она этим горит, а для меня важнее всего в работе такое осознанное желание человека. В Урюпинске эта черта есть у многих.
Я могла доверить Дарье и Сергею продолжить рисунок и вынести его на другую сторону, потому что они интуитивно уже чувствовали этот визуал. Я заметила еще в процессе, что ребята понимают, о чем этот рисунок, его настроение и посыл. Я бы с радостью продолжила работать с этими людьми и сделала бы что-то новое для этого города, он очень запал мне в душу.
Алла Тращеева: Я против патернализма. Мы поддерживаем инициативу, которая без толчка так и осталась бы только хотением. Но здесь все взрослые люди. Этот процесс нужен для того, чтобы жители почувствовали свою субъектность и продолжали ее использовать дальше уже самостоятельно.
Когда мы делали мураль (один из первых арт-объектов фестиваля в одном из самых неблагополучных районов города), самым частым вопросом было: «Откуда вы взяли деньги и почему на них не ремонтируете дороги и подъезды?» Самое главное в таких случаях — объяснить, что мы делаем то, что волнует именно нас, инструментами, которыми владеем именно мы. Мы показываем пример того, как можно изменить среду, в которой мы живем. Дальше за горожанами выбор и решение — подхватить этот импульс, изменить то, что их больше всего волнует, или вновь опуститься в эту жижу сомнений и пучину нерешительности.
Можно менять город так, как хочется, быть дерзкими, бесстрашными, отстаивать свое право на территорию, взаимодействовать и работать с городом, но все это работает только при условии того, что ты берешь на себя ответственность за дальнейшую судьбу этого места.
Поэтому мы специально придерживаемся определенных границ. Если мы опекаем, придумываем за других и лишаем горожан своей субъектности, то мы начинаем действовать по модели государства, в котором живем. Безусловно, мы прислушиваемся к мнению горожан, ведь это их территория, но мы не берем на себя больше того, что нужно.
