«Изоизоляция»: от домашнего театра к общественному событию

С конца марта 2020 года народ, сидящий в изоляции, массово обратился к искусству. Изначальный флешмоб #tussenkunstenquarantaine запустил калифорнийский Музей Гетти, предложив своей тоскующей без выставок публике заняться на досуге воссозданием известных картин с помощью доступных дома предметов. Очень скоро акция была подхвачена и в России: в Фейсбуке и Инстаграме появились картинки с тегом #изоизоляция. Именно в России флешмоб приобрел массовый масштаб — в группе «Изоизоляция» в Фейсбуке ежедневно появляются сотни новых косплеев.

По словам организаторов, в группе уже почти 600 тысяч участников из более чем 100 стран мира и около 35 тысяч публикаций. Вначале группа была русскоязычной, но вскоре к движению начали присоединяться и иностранные участники, желающие представить свои творения. Изолированные занялись воссозданием классики мировой живописи и перформативной фотографией, интуитивно используя постмодернистские стратегии работы с фотографией, восходящие к опытам Синди Шерман и Ясумасы Моримуры; сама идея искусства из подручных материалов необычным образом соединила наивное искусство и концептуализм.

Синди Шерман. Без названия № 213. Из серии «Исторические портреты»
Ясумаса Моримура. Ван Эйк в красном тюрбане. Из серии «История искусства в автопортретах»

Подражание живописи и театру в фотографии — слово не новое. Давно известный жанр tableau vivant — живые картины — ассоциируется, прежде всего, с домашними развлечениями аристократии XIX столетия. Профессиональные фотографы и любители в викторианской Англии — среди них Джулия Маргарет Кэмерон, Дэвид Уилки Винфилд, Генри Пич Робинсон и даже писатель Льюис Кэрролл — обнаружили страсть к постановке театральных сюжетов на темы шедевров живописи и литературы, приглашая в качестве героев друзей. Кстати, Кэмерон занялась съемкой портретов, как раз оказавшись в изоляции после переезда на остров Уайт в 1860 году, где быстро впала в депрессию от провинциального однообразия жизни. Фотография стала ее спасением.

Имитация языка живописи вообще была основным приемом в ранней фотографии конца XIX — начала XX века, получившим название «пикториализм». Деятели ранней фотографии, старательно подражая живописи, пытались закрепить художественный статус новой технологии, в то время как собственный визуальный язык фотографии еще не сложился. Не обращая внимания на трудоемкость, многие викторианские фотографы со всей серьезностью имитировали академические жанры: чего стоит одно композитное полотно Оскара Рейландера «Два пути жизни», смонтированное из 32 студийных снимков.

Со стратегией постмодернистской апроприации живописных сюжетов зритель хорошо знаком по образцам современной фотографии. Ироничные версии канонических полотен, где в качестве реквизита взяты бытовые детали, давно создают независимо друг от друга известные фотографы Хендрик Керстенс и Сюзанне Йонгманс. Интерпретируя раннюю живопись Северного Возрождения, авторы размышляют о темах перепотребления и современных экологических проблемах, создавая тюрбаны из упаковочной пленки и жабо из бумажных одноразовых салфеток.

Хендрик Керстенс. Из серии «Паула». 2010 © Hendrik Kerstens
Сюзанне Йонгманс. Жюли. Из серии Mind over Matter. 2014 © Suzanne Jongmans

Любой концепт строится на ограничениях — единообразии и согласованности в использовании материалов, композиции, метода. В случае «Изоизоляции» эти ограничения возникли сами собой: выходить из дома нельзя, магазины закрыты, подходящие костюмы не купить, поэтому обходимся тем, что есть (у кого-то, впрочем, оказались даже дома запасы театрального грима и париков, но это, скорее, исключение). В таком случае кудри напудренного парика накручиваются из туалетной бумаги (куда же без нее), а роль шляпы играет тазик из ванной.

Портрет инфанты Марии Терезы. 1854. Диего Веласкес © Татьяна Юрченко, #изоизоляция
Портрет жены Маргрет ван Эйк. 1439. Ян ван Эйк © Люба Файнгерш, #изоизоляция
Портрет Хорхе Мануэля Теотокопули. 1597–1603. Эль Греко © Игорь Полотнов, #изоизоляция
Портрет Филиппа IV с прошением (фрагмент). 1627 © Василий Стажадзе, #изоизоляция

Некоторые из этих работ выглядят, кстати, совсем не хуже Керстенса и Йонгманс — проблемы здесь, пожалуй, только технические, со светом и качеством съемки, однако и это можно списать на концепт: в похожей любительской эстетике работает американский фотограф Нина Хачатурян, снимая на айфон автопортреты во фламандском стиле в туалетных кабинках во время авиаперелетов.

Большинство деятелей флешмоба «Изоизоляция», очевидно, изначально вдохновлялись сходством собственного типажа (или членов своей семьи) с героями известных картин, пытаясь детально воссоздать позу, композицию и даже свет. В ряде случаев сходство получается достаточно прямолинейным — вплоть до скучноватого привета проекту Екатерины Рождественской; в других картина превращается в пародию или даже фотожабу.

Одним из самых интересных направлений флешмоба, пожалуй, стало переосмысление многофигурных композиций в натюрмортах из домашних вещей. Здесь опять в игру вступают ограничения — какую-нибудь батальную сцену или морской пейзаж невозможно сымитировать дома. Тогда в ход идет именно художественное мышление — на первый план выходит стремление воссоздать цветовое решение оригинала, а композиция осмысляется в простых полуабстрактных геометрических формах. Парусники из носков качаются на волнах смятой голубой простыни, раскрытые книги становятся палатками военного госпиталя, а шелуха от семечек — солдатами, раненными в бою.

Это самодеятельное искусство порой выглядит свежее и оригинальнее, чем фотожурналистика и документальная фотография эпохи коронавируса, которые на первых порах воспроизводили одни и те же сюжеты: люди на балконах, снятые издалека, вымершие улицы, повседневность персональной изоляции в полутемной комнате, где главное место занимают еда и компьютер. В последнее время в профессиональной съемке появляется все больше персональных и глубоких высказываний. Время требует концептуального осмысления и метафорического языка, и они нашлись именно в наивном искусстве.

Популярность «Изоизоляции» и то, насколько отчаянно бросился в искусство российский народ, немного напомнили мне разговоры раннего периода музея ПЕРММ. Тогда я слышала в кулуарах, что цель деятельности новой культурной институции — в том, чтобы «отвлечь народ от кризиса». Терапия искусством есть и в «Изоизоляции». Но у нее есть и более значимая сторона: демократичный флешмоб легко преодолевает элитарность российского современного искусства, где практически все деятели знакомы друг с другом и события чаще всего происходят в формате «для своих». В этом смысле весьма примечательна дискуссия в Zoom, прошедшая в конце апреля на сайте Волго-Вятского филиала ГЦСИ на тему «Искусство из дома, или Массовые художественные практики в эпоху изоляции», где приглашенные художники, философы, антропологи и искусствоведы обсуждали «Изоизоляцию» как «массовую творческую активность в сети».

В ходе дискуссии профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Илья Доронченков заявил, что он «как искусствовед в дискуссии лишний, это материал для антропологов». Художник и куратор Дмитрий Гутов хотя и отметил, что, например, воссоздание «Происхождения мира» Курбе из картофеля, лука и мочалки является чисто дадаистской практикой, но позитивную сторону флешмоба увидел лишь в том, что «люди не нюхают клей по подъездам». Сложилось впечатление, что часть экспертов не сочла феномен «Изоизоляции» достойным более подробного рассмотрения, чтобы более четко вербализировать, чем же эта любительская инициатива действительно отличается от современного искусства, как это и было заявлено в теме обсуждения. Директор Волго-Вятского филиала ГЦСИ Анна Гор подытожила: «Изоизоляция» — это «такая детская практика», имеющая много общего не только с игрой, но и с методами популяризации современного искусства, которые нередко используются и в самом ГЦСИ.

Кстати говоря, для популяризации современного искусства в России среди широкой публики делается в сравнении с европейскими музеями не так уж много. Одно из приятных исключений представляет собой ПЕРММ, объединяющий в последние годы разные возрастные категории — есть проекты и для подростков, и для пожилых посетителей. Примечательно, что во флешмобе «Изоизоляция» с его первых дней просматривался уверенный тренд на инклюзивность: очень многие включают в «картины» как собственных пожилых родителей, так и детей с ограниченными возможностями. Среди самых популярных постов в группе, которые набирали десятки тысяч лайков, мне запомнились работы по мотивам скульптур на античные сюжеты художницы Галины Блейх: ее 90-летняя мама изображает то погибающего от клыков вепря Адониса, то Аполлона Бельведерского, а то и — в размноженном в фотошопе виде — играет одновременно Амура и Психею или всех героев скульптуры «Лаокоон и его сыновья». Здесь домашняя игра в искусство претендует уже на концептуальный проект, и это перекликается с существующими работами профессиональных фотографов с участием пожилых родителей (например, известной серией американского фотографа Алин Смитсон «Композиция в зеленом и черном, портреты матери фотографа», вдохновением для которой послужил портрет матери кисти Джеймса Уистлера).

Работы Галины Блейх: «Гибель Адониса» Джузеппе Маццуолы (1700–1710), «Аполлон Бельведерский», «Похищение сабинянок» Джамболоньи (1883) © Галина Блейх, #изоизоляция
Алин Смитсон. Композиция в зеленом и черном, портреты матери фотографа

В российском варианте флешмоба вообще часто звучит тема семьи. В его иностранном аналоге с хэштегом #tussenkunstenquarantaine чаще всего встречаются одиночные костюмированные портреты, лишенные какого бы то ни было социального бэкграунда. В отечественном варианте все наоборот — в импровизированном домашнем театре участвуют все поколения. Как ни неожиданно это звучит, но «Изоизоляция» стала важнейшим трендом этой весны в семейной фотографии, отражая философию do it yourself. Один из лучших семейных снимков, на мой взгляд, — уставшие родители взлетают, лежа на диване, вслед за героями Шагала, только город под ними построен из разноцветного детского конструктора.

Во многих случаях авторы не только публикуют результат, но и описывают, как именно проходил процесс, с какими сложностями они столкнулись и какие подручные материалы были использованы — накладные ресницы, гречка, маски… Женщины нередко подчеркивают, как сопротивлялись съемке их мужья, как изначально трудно было уговорить их принять участие, надеть аксессуары, принять позу — и как мужчины затем вошли в роль. «Риск» связан не только с открытой игровой ситуацией, но и с тем, что в постановках мужьям нередко уготована перемена пола: с самого начала проекта снимки, построенные на гендерной инверсии, неизменно набирают огромное количество лайков и отзывов. Большой энтузиазм у женщин вызывают и «кровавые» сюжеты вроде Юдифи с головой Олоферна или Саломеи с головой Иоанна Крестителя, где мужчина исполняет роль поверженного героя.

Томас Гейнсборо. Дама в голубом. 1780 © Олена Москаленко, #изоизоляция
Лукас Кранах Старший. Юдифь с головой Олоферна. 1530 © Виктория Мак, #изоизоляция

Весьма характерны и женские портреты, снятые мужчинами (кстати, часто профессиональными фотографами), старательно и без всякого намека на иронию стремящимися запечатлеть своих подруг в эротичных позах в попытке скопировать див с известных живописных полотен. И, напротив, зачастую весьма ироничны автопортреты женщин, создающих композиции, где, например, роль распахнутого окна с картины Сальвадора Дали играет раскрытый холодильник — сюжет прямо в духе австралийского блогера и комика Селест Барбер, которая известна своими «бытовыми» пародиями на идеальные образы героинь рекламной и фэшен-фотографии.

Сальвадор Дали. Женская фигура у окна. 1925 © Кира Викторовна, #изоизоляция
Гладящая женщина. Корнелиу Баба © Томаш Фреда, #изоизоляция
Пародия на Бейонсе © Из твиттера Селест Барбер

В изоляции невозможно, как правило, снять сам коронавирус или его последствия — если только никто из семьи не болен (но тогда, скорее всего, не до съемки). Снимать приходится не самого невидимого врага, не происходящее действо — пандемию, а реакцию на него — реакцию обычного человека. И это напоминает о том, как Анри Картье-Брессон снял в 1937 году коронацию короля Георга VI на Трафальгарской площади. В то время как объективы всех остальных репортеров были обращены на коронационный кортеж, Брессон намеренно не сделал ни одного снимка короля. Он обратил свою камеру в обратную сторону — на простых людей, столпившихся в ожидании зрелища, сидящих на ограждении и толпящихся позади, выделив одного из них, лежащего на первом плане — то ли мертвецки напившегося по случаю исторического события, то ли заснувшего после бессонной ночи в ожидании. В этой серии также есть снимки людей, стоящих на плечах друг у друга и напряженно всматривающихся вдаль — чтобы не пропустить момент. «Отец современной фотожурналистики» интересовался не столько самим событием, сколько отношением к нему обычного человека — и поэтому кадры стали важным свидетельством времени. Не менее важным, хотя и более концептуальным историческим документом становится сегодня и «Изоизоляция», показывающая нам взгляд изнутри — пусть через игру и домашний театр.

В ходе упомянутой выше зум-беседы в ГЦСИ антрополог Александра Архипова отнесла флешмоб «Изоизоляция» к практикам массовой конвергенции — объединения различных незнакомых друг другу людей, когда съемка или публикация косплея в фейсбучной группе и получение лайков и комментариев становятся важным сближающим актом.

Помимо «Изоизоляции» к практикам объединения можно отнести набравшие популярность съемки по скайпу и Facetime, к которым массово обратились сегодня и коммерческие фотографы, и фотолюбители, следуя за своими коллегами из мира искусства. Одним из первых «скайп-фотографов» в России стала художница Мария Ионова-Грибина, снимающая перенесших COVID-19 или застрявших в других странах из-за карантина героев, делая скриншот экрана во время сеанса видеосвязи или переснимая экран фотоаппаратом; подобным образом с марта фотограф провела уже около ста фотосессий, среди которых были и съемки для СМИ, и частные заказы — люди хотели запечатлеть себя во время карантина.

Странным образом эти новые популярные практики обрели форму концептуального искусства — ведь раньше те же съемки онлайн были лишь зоной действия нескольких визуальных художников и фотографов, работающих в жанре «артдок», а сегодня этим уже никого не удивишь. Кстати, участники проекта Марии Грибиной признают его терапевтический эффект: фотограф попадает в твое приватное пространство, становится «соучастником» изоляции, рассказывает всему миру твою историю — частную как пример общего, и это помогает пережить одиночество, ощутить собственную причастность.

Конечно, народный концептуализм не без греха — в «Изоизоляции» (как и в ее иностранном аналоге) есть немало неполиткорректного, чего профессиональные художники постарались бы избежать: женщин порой могут изображать животные, темная кожа имитируется с помощью краски. Обсуждения этих случаев вызвали большой общественный резонанс и растянулись на сотни комментариев, что трудно было бы себе представить на сайте музея или галереи. С другой стороны, в народной смеховой культуре все средства хороши — смех, игра, амбивалентность, отсутствие запретов и эксперименты с телесностью позволяют снести все преграды и избавиться от страха. Возможно, это сегодня самое главное.

Понравился материал? Помоги сайту!