Трансгрессия любви и национальное тело

Какие процессы происходят в польском искусстве и в чем здесь выражается политическая конъюнктура? Влияет ли на высказывание художника работа в пограничном городе? Продолжая размышлять о восточноевропейской перспективе современного искусства, Валерий Леденёв встретился с Моникой Шевчик — директором и куратором выставок в белостокской галерее Арсенал, чтобы поговорить о ее программе польско-белорусско-украинского художественного сотрудничества.

— Что представляет собой галерея Арсенал в Белостоке и какова ее роль в культурной инфраструктуре города?

— Арсенал — типичная муниципальная галерея, финансируемая из городского бюджета. В 1960-е годы в каждом крупном городе Польши существовали Бюро художественных выставок (Biuro Wystaw Artystycznych) или галерея искусства — в те времена это были государственные учреждения. В ходе изменений, произошедших в 1990-е годы, бюро были переданы городским властям, в том числе Арсенал. Мы были всерьез настроены на перемены: отказались от многих существовавших в бюро практик в пользу более авторского подхода. Сегодня нас можно сравнить с немецкими кунстхалле. И хотя Арсенал имеет прочную репутацию внутри страны, его позиции среди муниципальных структур города, к сожалению, не столь сильны. У Павла Сусида есть работа «Нашим картинам не выиграть битву с картинками из ТВ». Так и современному искусству не тягаться с оперой, филармоническим оркестром и театром.

— Расскажите о вашем профессиональном бэкграунде. Какое образование вы получили и что повлияло на выбор вашего профессионального пути?

— Мои родители были художниками, я выросла в художественной среде и училась на историка искусства — ни разу в жизни не сомневалась, что буду заниматься искусством профессионально. По окончании учебы стала работать в местной художественной галерее — подразделении регионального музея. Она не отличалась активностью и к тому времени сильно «окостенела». Довольно скоро я оттуда уволилась и перешла в Бюро художественных выставок — консервативное, но динамичное: экспозиции в нем менялись с частотой в месяц. В 1990 году я стала его директором, переформатировала его в Арсенал, поменяв в том числе название, обновила выставочную программу и принципы работы. В последующие годы мы проводили выставки крупных польских художников и быстро вышли на международный уровень.

— Какой стратегии работы вы придерживаетесь как директор и куратор выставок в Арсенале? В чем заключается ваше кураторское кредо?

— Я сознательно избегаю любых дефиниций, чтобы не угодить в них как в ловушку. Стратегии эффективны до тех пор, пока не ограничивают тебя, и я всегда стараюсь быть открытой разным вещам. Как куратор, я придаю большое значение исследованию. Я считаю себя внимательным наблюдателем и слушателем, и для меня важны социально чувствительные проекты и художники, чьи работы отмечены вовлеченностью и рефлексируют над проблемами, актуальными в локальном и глобальном контексте. Кроме того, мне важно отрефлексировать специфическое положение Белостока на границе Шенгенской зоны, и потому Арсенал охотно сотрудничает с авторами из Восточной Европы.

— Каковы административные рамки функционирования галереи — насколько свободны вы в принятии решений, будучи муниципальной структурой? Также хотел спросить про источники финансирования — из каких источников складывается ваш бюджет?

— Арсенал — муниципальная институция, и значительная часть денег приходит из городского бюджета, обеспечивая нам скромное, но стабильное существование. Кроме того, мы подаем на гранты (в основном от Министерства культуры и Фонда культурного наследия, а также от других институций). Мы едва ли можем рассчитывать на поддержку местного бизнеса. Ваш вопрос о свободе решений оправдан, и многое зависит от изменений, происходящих в политике. Я понимаю, что они могут затронуть и нашу работу, хотя пока ничего подобного не произошло. Даже если администрация не в восторге от наших выставок, никто не вмешивается, не требует убрать работы из экспозиции и не ставит под сомнение наши решения. Я надеюсь, что ситуация, когда нам нужно бороться за статус-кво, не продлится долгое время.

— Хотел задать самый общий вопрос: каковы, на ваш взгляд, роль и место современного искусства в сегодняшней Польше?

— Опять же многое зависит от политической ситуации. Последние двадцать лет было много дискуссий о «прорыве» в искусстве, хотя, увы, не всегда содержательных. Есть ощущение, что многое изменилось к лучшему, особенно для институций, куда пришли работать компетентные директора, назначенные за заслуги, а не по политическим мотивам. Многое было сделано для продвижения польского искусства в Европе — силами Института Адама Мицкевича и его «Польских сезонов» и при участии таких галерей, как наша. Благодаря поддержке Министерства культуры я много лет проводила выставки польского искусства (и не только) на разных площадках по всему миру: в Тбилиси, Киеве, Стамбуле, Белфасте, Рио-де-Жанейро, Нью-Йорке. В 2005 году была запущена министерская программа поддержки закупок, позволившая развиваться государственным коллекциям, стимулировавшая рынок и деятельность местных галерей. Престиж современного искусства возрос — мы так долго этого ждали. Но я волнуюсь за процессы в искусстве, за которыми слежу с интересом и которые кажутся хрупкими, постепенно оборачиваясь своей противоположностью в результате текущей политики правительства.

— Вы активно сотрудничаете и проводите много совместных проектов с художниками из Восточной Европы и бывшего социалистического блока. Это важная часть вашей выставочной программы?

— Арсенал и правда известен ориентированностью на Восточную Европу, и мне нравится сотрудничать с художниками из этого региона. Все началось с того, что мне поступило предложение сделать выставку по случаю годовщины резидентства Польши в Евросоюзе. Начав работать, я осознала, что показывать работы европейских художников — бенефициаров ЕС будет никчемным решением и лучше сосредоточиться на странах, не вступивших в Евросоюз или имеющих на это умеренные шансы. Именно так в 2011 году родилась идея выставки «Путешествие на Восток». Исследование, которое мы провели в Грузии, Армении и Азербайджане, было невероятным опытом, и, общаясь с кураторами и художниками, я поняла, что он не должен быть однократным и привязанным к одному проекту. Такое сотрудничество надо поставить на регулярные рельсы.

— В Арсенале проходили групповые выставки художников из Белоруссии и Украины — каковы ваши ощущения от художественных сцен в обеих странах? Эти выставки делались силами местных кураторов — насколько это обычная практика для Арсенала?

— Интерес к происходящему в Белоруссии и особенно Украине со стороны Польши невероятно высок и во многом связан с появлением Gaude Polonia — программы Министерства культуры, предоставляющей шестимесячные резиденции художникам из обеих стран. Я уверена, что сама поспособствовала развитию этого интереса, организовав выставки украинских художников в нескольких галереях в Польше.

Что касается практики приглашения кураторов, то мне всегда был интересен обмен наработками и опытом. Я часто привлекаю сторонних кураторов — например, для развития нашей коллекции, за которую отвечаю, — и охотно принимаю подобные приглашения от других. На основе коллекции я организовала около тридцати тематических выставок, но всегда выступаю за свежий взгляд. Художников я тоже приглашаю поработать с нашим собранием. К участию в «Путешествии на Восток» я привлекла 60 человек со стороны: художников, кураторов, критиков и философов. Наши встречи были важной частью работы. Время, проведенное вместе при обсуждении выставки, в рамках панельных дискуссий и публичных мероприятий, было продуктивным и оставило мощный задел на будущее. Искусство сегодня все более интермедиально и все чаще приводит к смене профессиональных ролей в художественной среде. Мы стараемся это учитывать и ищем новые пространства и зоны развития, сотрудничаем с социологами, психологами, биологами и инженерами — в зависимости от контекста готовящейся выставки.

— Вы были куратором выставки «Любовь на грани», посвященной «трансгрессивным сторонам любви». Что это был за проект?

— «Любовь на грани» была организована для Oi Futuro в Рио-де-Жанейро. Сделать ее меня пригласила нью-йоркский куратор Дениз Карвальо — она интересуется искусством Центральной и Восточной Европы и посткоммунистических стран, переживающих трансформации. Выбрать художников и работы было непросто из-за разницы в подходах и культурных привычках. Работая над выставкой, мы сфокусировались на опыте частной жизни (включая интимные ее аспекты) людей, вписанных в систему и живущих в тех странах, где демократия остается труднодостижимым идеалом. Нам важно было нащупать сходства между посткоммунистическими странами и Бразилией.

— Почему вы решили организовать выставку «Наше национальное тело», посвященную польско-российско-украинским отношениям?

— Темой этой выставки стали стереотипы. Во время вернисажа звучали шутки с национальным подтекстом: «радио “Ереван”», анекдоты про русских, немцев и поляков, в которых последние неизменно предстают победителями. Но смеяться и шутить, по нашей договоренности, можно было только над стереотипами о самих себе и ни в коем случае — о соседях. Почему мы выбрали именно эти страны? Нас связывает длительная совместная история, в которой переплелось много всего, и, как следствие, существуют взаимные претензии друг к другу. Чужие ошибки мы готовы перечислять бесконечно, и начать друг друга атаковать было бы легко. Но у художников есть собственный чувствительный радар, а также императив всегда начинать с самих себя, то есть с «нас». Это важный инструмент для изменений. Самокритика позволяет избежать ошибок, помогая предвосхитить реальность и просчитать вероятные риски.

— Расскажите о вашей выставке «Оксюморон нормальности». Что в вашем представлении есть нормальность и связана ли она с глобализацией на западный манер?

— В 2014 году варшавский Институт Адама Мицкевича готовил «Польские сезоны» в Турции, и меня попросили сделать для них выставку. И, хотя в истории польско-турецких отношений было много моментов, могущих стать отправной точкой, я решила обратиться к работам Александра Кьосева и его метафоре самоколонизации. Кьосев пишет об опыте, общем для стран Центральной и Восточной Европы, которые описывает как «самоколонизируемые культуры», подчеркивая, что эту колонизацию осуществляют они сами без чьего-либо участия извне. Живя в этих странах, мы не можем идентифицировать себя с ценностями, которые мыслим универсальными, и не в состоянии отринуть их в пользу наших собственных. Мы ищем выходы из этой запутанной ситуации. С одной стороны, проводим многочисленные сравнения и накладываем на все решетку «нормальности», задаваясь вопросом, когда же у нас все будет «нормально» («как на Западе»). А с другой, игнорируем и вытесняем из сознания факт маргинализации собственной культуры, стремясь стать частью общего универсума и занять особое место в процессе формирования европейской культуры. Эти наблюдения справедливы относительно Польши, и мне хотелось узнать, применимы ли они к Турции. А заодно поработать с турецкими художниками и понять их точку зрения на проблему.

— А как родилась идея выставки «Путешествие на Восток», где вы затрагиваете в том числе относительно недавние протесты в Молдавии?

— Эта выставка стала для меня испытанием — никогда ранее мне не доводилось работать над столь масштабным и амбициозным проектом. Он сам и сопровождающая его публичная программа проходили в Белостоке на обеих площадках галереи, а также в Мыстецком арсенале в Киеве и Краковском музее современного искусства (MOCAK). Я пригласила множество людей присоединиться к проекту, включая Анну Лазар, с которой мы разрабатывали концепцию и выбирали художников. Исходной точкой выбрали книгу польского писателя и публициста Эдвина Бендыка «Любовь, война и революция»: ее центральная идея заключается в том, что проблемы человечества можно решить, основываясь на любви и взаимопонимании, а не на конкуренции, доминировании и иерархиях. Эта позиция может показаться радикальной, если речь заходит о художниках из Армении и Азербайджана. Мы предприняли отчаянные попытки поисков позитивного мышления и проблесков надежды. И при этом подобное стечение усилий дало возможность глубже проанализировать положение дел в современной Польше. Протесты в Молдавии были лишь деталью этого пазла.

— Как вам видятся перспективы польско-российского сотрудничества в плане искусства и как часто вы приглашаете российских художников для участия в ваших выставках? Такое ощущение, что они присутствуют в Арсенале намного реже, чем художники из других бывших советских республик.

— Не думаю, что существуют какие-либо препятствия на пути нашего сотрудничества с авторами из России. Те, с кем мне посчастливилось работать, — платформа «Что делать?», Анна Ермолаева, Виктория Ломаско и Петр Павленский — замечательные художники, с которыми, я надеюсь, мы будем работать и в будущем. Интерес к российскому искусству в Польше значительный, а художественная жизнь в России многогранна. И тем не менее наши связи с Белоруссией и Украиной более непосредственны и ощутимы. У нас много общего. Мы поддерживаем Украину в ее борьбе за независимость, и эта страна — великолепный партнер с точки зрения искусства, плодородная почва для возникновения радикальных и оригинальных решений.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!