Дворцовый переворот

Каким будет итоговый проект реконструкции Михайловского дворца, пока не ясно. Представители Государственного Русского музея отказываются от комментариев, а автор оригинального проекта, архитектор Михаил Филиппов, недоумевает, почему решение принимают без его участия, и уверен, что подрядная организация ЗАО «ЛенПолпроект» исказила и упростила его замысел.

Проект реконструкции Михайловского дворца, созданный Михаилом Филипповым в 2002 году, ограничивался перекрытием световыми фонарями внутренних двориков-колодцев. В левом дворике были задуманы три дополнительных уровня выставочного пространства и витая лестница с арками, ведущая на мансардный этаж. Правый дворик превращался в сквозной пролет, по которому, вероятно, пустили бы панорамный лифт. Мансардный этаж стал бы новым выставочным пространством для коллекции русского авангарда. В целом скромный и декоративный проект давал возможность увеличить площади до четырех тысяч квадратных метров, что и было главным интересом дирекции музея. Международный банк реконструкции и развития (МБРР) обещал дать правительству РФ беспроцентный кредитный заем в размере $50 млн при условии, что прежде федеральный бюджет выделит 300 млн рублей на перемещение фондов на время строительных работ. К слову сказать, на кредиты МБРР были реконструированы и построены архитектурные памятники по всему миру — от пирамиды Лувра до Восточного крыла Главного штаба. Проект получил согласование Минкультуры и Главгосэкспертизы и высокую оценку эксперта МБРР — главного архитектора Версаля. Однако воплощению помешали финансовые проблемы: по одной версии, МБРР сократил свой заем до $1,5 млн, по другой, более вероятной, Русский музей не смог найти средства на переезд или оборудование временного хранилища для фондов.

По существу дела эта реконструкция является дизайном экспозиции, своего рода архитектурной инсталляцией.

Проект заморозили до 2013 года, когда Фонд инвестиционных строительных проектов — главный посредник между российской стороной и МБРР — возобновил переговоры и добился соглашения сторон. Тогда же Русский музей объявил тендер на проектирование стартовой стоимостью 110 млн рублей, который выиграло ЗАО «ЛенПолпроект». Главным архитектором этой проектной организации с 1994 года является тот же Михаил Филиппов. Русский музей, в свою очередь, поручился, что в ходе работ «ЛенПолпроекта» архитектурная концепция Филиппова будет сохранена.

В 2014 году Филиппов сделал новый, расширенный вариант проекта реконструкции. Он предполагал не только перекрытие двориков, но и более смелый выход на мансардный этаж. Излюбленный мотив Филиппова, заимствованный им из флорентийских палаццо, — мансарды с деревянными фермами и световыми фонарями — становится едва ли не основой проекта.

«Я тщательно разработал проект мансардных помещений, чтобы сохранить все старинные балки Карла Росси: на них должна разместиться экспозиция, — рассказывает архитектор. — По существу дела эта реконструкция является дизайном экспозиции, своего рода архитектурной инсталляцией».

Левый двор получил название сервизного: второй и третий его этажи объединены полукруглой аудиторией, напоминающей театрон и крытой деревянным куполом. Правый, или церковный, двор отдан под экспозицию икон.

«Новый проект мне кажется более интересным, чем вариант 2002 года, — продолжает Филиппов. — В одном из двориков я предполагал сделать церковное пространство, где можно было бы выставить хранящиеся в фондах произведения древнерусской живописи. Эти иконы сейчас висят на втором этаже в совершенно неподходящих залах в стиле ложного рококо. С открытием Русского музея было связано осознание русской иконы как живописи. В музее была построена как бы церковь, что-то вроде деревянного иконостаса, где выставлялись иконы. После революции и до нынешнего дня их выставляют как картины, что мне кажется неуместным».

В действительности неуместной сейчас кажется любая кооперация с церковью, но, с другой стороны, это всего лишь экспозиционное решение, которое к тому же вряд ли будет воплощено, и вот почему. «В ходе работы в 2014 году я очень увлекся, кроме того, у меня очень хорошие отношения с Русским музеем, и не понял сразу, что меня обманывают, — продолжает Филиппов. — Руководство “ЛенПолпроекта” решило выполнить проект келейно, без привлечения экспертов и общественного мнения. Настоял на этом лично Сергей Владимирович Костерин, который тогда был гендиректором “ЛенПолпроекта”».

Сейчас Сергей Костерин занимает пост исполнительного директора ОАО «Институт Гидропроект». Гендиректором этой организации является Владимир Пехтин, бывший депутат Госдумы от «Единой России», на которого в 2014 году Алексей Навальный собрал порядочный компромат.

Руководство «ЛенПолпроекта» решило выполнить проект келейно, без привлечения экспертов и общественного мнения.

«За Михайловский дворец как памятник отвечает совет при Министерстве культуры, который занимается федеральными памятниками, — рассказывает Филиппов. — В феврале прошлого года на встречу совета главный архитектор музея Ирина Тетерина привезла альтернативный проект, который “ЛенПолпроект” сделал уже без моего ведома. За основу была взята моя работа, но отличие в том, что у них вышла безобразная халтура. Михайловский дворец имеет право на экстраординарный проект, на значимое художественное вложение. “ЛенПолпроект” же предлагает ограничиться оштукатуренными дворами и новым металлическим лифтом. Такая реконструкция Русскому музею не нужна. Это не только мое мнение, это мнение совета. Они даже смотреть проект не хотели. Нужно вынести оба проекта на общественное обсуждение. Владимир Гусев в личной беседе сказал, что ему нравится предложение “ЛенПолпроекта”, потому что всем уже надоели эксперименты вроде Восточного крыла Главного штаба Эрмитажа. Мне кажется, что Русский музей испытывает чье-то давление».

Связаться с «ЛенПолпроектом» невозможно: автоответчик сообщает, что указанные телефоны не существуют. Сайт организации давно не обновлялся, там даже есть ссылка на сайт Михаила Филиппова, хотя самому ему недавно предложили уволиться с должности главного архитектора «ЛенПолпроекта».

Архитектор Михаил Мамошин несколько лет назад предложил свой вариант расширения площадей Русского музея за счет восстановления парковых фасадов двух корпусов Михайловского дворца — конюшенного и прачечного. Мамошину удалось найти в архивах отчетные чертежи Росси, из которых следует, что эти корпуса действительно существовали. Однако проект не был воплощен, поскольку по действующему законодательству отчетные чертежи не дают разрешения на строительство: подтверждением должны служить фундаменты, остатки которых не сохранились. Михаил Мамошин высказал предположение, что судьба замысла Михаил Филиппова — характерная примета времени: «Я не знаком со всеми деталями этот проекта, но Мишу знаю как хорошего профессионала и считаю идею реконструкции здравой. Старую работу 2002 года я видел давно. Это одно из инициативных, честных предложений. Мне кажется, что сложившаяся ситуация не единичная и превращается в систему. Автор делает хороший проект, потом проходят процедурные тендеры, которые выигрывает некая подрядная организация. Она приходит и говорит: мы всё сами знаем и сделаем, автор нам не нужен. Автор нисколько не защищен, его замысел реализуется в искаженном виде без соответствующего надзора».

Всем уже надоели эксперименты вроде Восточного крыла Главного штаба Эрмитажа.

Никита Явейн, глава архитектурного бюро «Студия 44», автор проекта реконструкции Восточного крыла Главного штаба, о проекте Филиппова отозвался более резко, однако подчеркнул, что итоговую версию «ЛенПолпроекта» тщательно скрывают: «Я смотрел проект Михаил Филиппова 2002 года, более того, тогда на правах начальника даже принимал участие в его согласовании. Сегодняшний проект сильно от него отличается, но я не знаю, в какой мере, потому что все решения принимались в недрах Министерства культуры. На общественное обсуждение проект не выносился, и мы его не видели, хотя тесно общаемся с музейным сообществом. Представители Комитета по охране памятников тоже не видели проект. Я не верю, что в таком виде проект может быть сегодня согласован».

Очевидно, что руководство ГРМ принимает решение под сторонним давлением. В середине февраля директор музея Владимир Гусев ездил на встречу с Владимиром Мединским, чтобы обсудить перспективы проекта. Пока представители музея отказываются от комментариев и обещают развеять все домыслы на пресс-конференции 3 марта. Причина, по которой реконструкция может не состояться, пока одна — финансовая. Как уже было сказано, МБРР готов дать деньги только на ремонтные работы, а о финансировании такой важной статьи, как переезд фондов, должен позаботиться сам музей, точнее, Минкультуры и федеральный бюджет. Некоторые сотрудники Русского музея считают, что «лучше бы денег не нашлось». Михаил Филиппов полагает, что без перемещения фондов волне можно обойтись. Последнее слово — за Русским музеем. Или, может, за российским обществом, если оно все еще существует?

Понравился материал? Помоги сайту!